Всего полчаса туда — и один сидит на скучном семинаре, а другая лежит мертвая на грязном полу кухни в общежитии заслуженных заборостроителей. А полчаса сюда — и впереди у них долгая и счастливая жизнь. Если, конечно, один из них не будет тем самым мудаком. Но я уже им и не был — во всяком случае, в своих мыслях.

***

У моих соседей внезапно обнаружилось пиво в товарном количестве — правда, не что-то более-менее приличное, а «Ячменный колос». Лишь боги знают, почему они выбрали этот сорт по случаю полученного Дёмой с родины денежного перевода, зато купили от души — сразу ящик. Впрочем, мы его употребляли регулярно — именно «Колос» продавали из бочек на разлив, да и в бутылочном варианте он был нам знаком — мы обычно запивали им партии в преферанс, когда вкус победы или проигрыша был не слишком важен.

— Ты её уже трахнул, да? Ведь трахнул же?

Мне казалось, что Дёмычу было неважно, что я отвечу, и я даже не брался гадать, какой ответ его устроил бы больше, положительный или отрицательный. Скорее всего, он просто наслаждался возможностью ещё немного достать меня. Поначалу я отшучивался, потом раздражение взяло верх, и сейчас он находился на очень близком расстоянии от знакомства с моим кулаком — но пока что я сдерживался. Но пиво могло и снять некоторые внутренние тормоза — например, запрет на драки с приятелями.

Правда, Дёму было сложно назвать моим приятелем. Он точно не был другом и даже не планировал им стать, да и я все два года жизни в общаге его слегка сторонился; мы общались, конечно, но в чем-то вынужденно — как должны общаться люди, которые двадцать четыре часа проводят вместе. А мы и учились в одной группе, и в общаге спали на соседних койках, и деньги друг у друга занимали регулярно, и в преферанс могли на пару сыграть против команды другой комнаты. Но той степени понимания, которое было у нас с Жасымом, у меня с Дёмой так и не сложилось, и когда я перебрался к первой жене, то с легкостью выкинул его страшную рожу из своей жизни. А он, видимо, также поступил с моей мордой лица. Сейчас я понимал, что больше всего в Дёмыче меня раздражали его умение лезть грязными руками в самое святое и говорить всякую чушь в самое неподходящее время. Но и драться я не хотел, поэтому снова свёл всё к шутке.

— Дём, вот зачем ты всё опошляешь? Может, у нас любовь, а ты сразу на трах всё переводишь.

— Ну это же главное! — удивился тот.

— С чего вдруг? Чувства точно важнее, — я мысленно ухмыльнулся. — А ты как, уже трахнул ту дочку министра? Хотя нет, не отвечай, я не хочу этого знать…

Послышалось довольное хрюканье Казаха. Его наш с Дёмой разговор развлекал, и я не мог его осуждать. Я бы и сам развлекался, если бы речь не шла обо мне и Алле.

— Так как у вас всё сложилось? — вмешался Казах, заметив, как Дёма нахохлился. — А то, брат, ты всё виляешь и виляешь. Но если ты решил переехать к ней, то, наверное, что-то у вас было?

— Джентльмены о таком не говорят даже близким друзьям, — я снова ушел от прямого ответа. — Но у нас всё серьезно, надеюсь. Твоё пророчество, Жасым, почти сбылось.

— Какое пророчество? — не понял он.

— Про свадьбу, — а мне было не лень и напомнить, заодно ответив на вопрос Дёмы. — Осенью, думаю, если всё нормально пойдет. Про гостей не думали ещё, но я в любом случае проставлюсь.

— Круто, брат… отхватил себе москвичку, — в голосе Жасыма не было ни капли зависти — за что я его и ценил.

— Блин, да чем ты её поразил-то? Она вся такая… такая… — словарного запаса Дёме явно не хватало, но я понял, что он хотел сказать.

— Да обычная она, — отмахнулся я. — И хорошая.

Про обычную я соврал, но для ребят это слово вполне подошло. Они поймут, что я имел в виду — что Алла не была выпендрежной цацей, с которыми все мы сталкивались и в школе, и в институте. Причем многие из этих цац имели претензии безо всяких на то оснований — просто подсмотрели где-то и повторяли, как овцы. Выглядело это смешно, неприятно и жалко — уж для меня точно.

— Дём, а ты перед очередной вечеринкой тренируешься пивом? — спросил я, чтобы сменить неприятную для себя тему.

Тот должен был нажраться ещё вчера, накануне законного выходного, вместе со своими знакомыми уроженцами стольного града, которые что-то забыли в нашем институте. Но я в их обстоятельства не вникал, так что, возможно, у этих москвичей были веские причины учиться именно заборостроению. Дёмыча они брали в свою компанию из-за денег. Он приехал учиться из северных Апатит, и его отец частенько присылал сыну солидные суммы на проживание, которые бездарно сливались на водку и прочие непотребства — не без участия тех самых москвичей.

— Он позавчера свою норму выбрал, — выдал военную тайну Казах. — Теперь, наверное, и на пятницу не хватит.

— Ничего не выбрал, — Дёма всё ещё находился в слегка ершистом состоянии. — Толику привезли новый альбом каких-то шведов — то ли Хери, то ли ещё как, не запомнил. Он рассказывал, что они «Евровидение» выиграли, а это самый главный музыкальный конкурс на Западе!