Алла оделась, на мой взгляд, ярковато — в красной курточке и в джинсах в обтяжку она буквально притягивала взгляды, пока мы ехали в метро. Но её рюкзак частично скрывал эту красоту, да и менять куртку Алла отказалась наотрез — поскольку этот предмет одежды был одним из немногих, которые у неё остались в память о маме, та купила его дочери буквально за год до смерти. Я не стал применять запрещенный прием и указывать, что Алла уже немного переросла эту куртку, хотя рукава ей были явно коротки.

***

Стасик не обманул. Дорожку на юг мы нашли быстро; она скрывалась за деревьями, но туда вела натоптанная тропа. Вскоре обнаружилась и просека, уходящая влево — по ней шла линия электропередач. А затем мы попали на огромную поляну, на которой в диком беспорядке валялись корпуса различной авиа- и автомобильной техники. Они были частью ржавые, частью блестящие — поскольку были изготовлены из нержавеющих материалов, но все без исключения носили следы вандализма. Я не знал, что с ними предполагалось делать. Возможно, их хранили для какого-нибудь страшного будущего или до того невероятного будущего, в котором металлурги разработают способы утилизации этого хозяйства. Вот только те же армейские КрАЗы скорее распадутся хлопьями ржавчины, чем дождутся попадания в доменные печи.

Были здесь и корпуса вертолетов — не очень много, но прилично, около десятка. В основном это были остатки продукции конструкторского бюро Миля ранних версий, но ни одной большой «восьмерки» тут не было — эту я узнал бы даже в разобранном виде. Не было и камовских машин с характерными двумя соосными винтами.

Большинство вертолетных останков валялись на этом поле давно; через один корпус даже пробил себе дорогу осиновый ствол. Но парочка действительно появились недавно — дёрн вокруг них был покорёжен колесами тяжелых грузовиков и были хорошо заметны четыре глубоких отпечатка опор автомобильного крана, до краев заполненных водой от вчерашнего дождя.

К этим вертолетам мы и направились.

Распотрошили их знатно. Не было большой балки заднего винта, лопасти были сняты и аккуратно лежали рядом на двух бревнах. Не сохранилось ни одного стекла — и не было похоже, что их разбили. Снаружи и внутри не осталось ни одного прибора, сняли и сиденья пилотов, и все ручки управления, и даже перегородку демонтировали. Двигателя, понятное дело, тоже не было. Свисали какие-то забытые провода, куски внутренней обшивки, которые забыли ободрать до конца; в углу салона первого из вертолетов лежала кучка земли, видимо, попавшая сюда в процессе перегрузки.

— Тут совсем мрачно, — констатировала Алла.

Я был с ней полностью согласен.

— Да, — кивнул я. — Ещё и опасно. Вон там, — я указал в сторону недалекого забора из колючей проволоки, — ходят ребята с автоматами, так что лучше громко не шуметь. Ладно, пошли смотреть, что нам тут оставили.

Мы залезли в салон первого вертолета. Алла просто встала посередине и начала с любопытством осматриваться, а я пошел изучать детальки. Уже вторая мне подходила — я понятия не имел, что она делает, но на ней была нужная аббревиатура. Открутилась она тоже легко — и вскоре оказалась в моей сумке.

Магний не очень тяжелый металл; он легче алюминия, но прочный и легко прессуется. Потому его так любят использовать в различных авиаподелках вроде этого вертолета. Я никогда не задавался вопросом, почему детали из магния остаются на месте после демонтажа всего остального хозяйства; возможно, металлурги ещё не решили, что с ними делать — как и с самими корпусами старых вертолетов.

С этого вертолета я собрал три детальки — по прикидкам это было около полкилограмма чистого магния. Позвал Аллу, и мы переместились в соседний корпус — он стоял чуть дальше от военного городка и в нем я чувствовал себя немного безопаснее. Тут нужных деталек было побольше, пара открутилась легко, а вот с остальными нужно было повозиться. Иногда я просил помощи у Аллы — подержать ключ или что-то такое, но в целом мне было неловко, что она просто скучала. Но и отпускать её слишком далеко от себя я не хотел. Не то место и не то время. Менты и военные не дремлют.

Военные были опасностью понятной. У милиции же иногда случались рейды на тему расхитителей социалистической собственности, а под эту статью поисковики попадали на раз-два, была бы воля недоброго следователя. К тому же хлопот с ними было гораздо меньше, чем с нормальными несунами, промышлявшими на окрестных заводах, магазинах и товарно-сырьевых базах. Наказание там, правда, было не слишком серьезным — какой-то небольшой штраф, — если, конечно, не настаивать на том, что ты сознательно обдирал государственную военную технику с целью изготовления взрывных устройств, — но времени можно было потерять кучу, да и ещё и неприятности поиметь с деканатом, куда письмо о совершенном правонарушении поступит в обязательном порядке.