Я тоже не знал, как зовут отца Родиона, но мне это было и не нужно. Главное я уже выяснил. Теперь оставалось как-то закруглить разговор, но всё сделали за меня, даже не пришлось прибегать к совету Штирлица. Его команда забила гол, и вратарь всё-таки убежал к другим воротам праздновать успех, моментально забыв обо мне и моём выдуманном Родионе Викторовиче.

***

В принципе, сидеть у этой кирпичной пятиэтажки я мог бесконечно долго. Я понятия не имел, чем живет Родион и другие приятели Боба. Они могли учиться, могли работать, а после учебы или работы ходить в злачные заведения или терять время как-то иначе. Например, заниматься в той же секции бокса или каратэ. И я уже решил было пойти восвояси, когда увидел, как из нужного подъезда вышел один из той троицы, что рассказывала мне, что я должен делать, а чего не должен. Это был Лёха — самый невзрачный из них, безуспешно притворявшийся гопарем и пытавшийся раскрутить меня на первый удар.

Лёха был прикинут по последней московской моде — джинсы с подворотами и тонкий свитер в обтяжку, а кепка открывала выбритые до синевы виски. Я бы не удивился, если бы обнаружил под этой кепкой панковский ирокез — типаж у Лёхи хорошо подходил фанатам «Секс пистолз». Но, скорее всего, там был модный сейчас начес — правда, из-под кепки не свисала обязательная в этом случае челка. Он тащил «мальборовский» пакет с чем-то плоским — наверное, несколькими пластинками, — и шел очень быстро.

Но на прическу Лёхи мне было насрать, как и на него самого. Я поднялся, кинул взгляд на ребятню, которая отложила мяч в сторону и просто гонялась друг за другом, и пошел следом. Родион подождет.

Лёха не оглядывался и по сторонам не смотрел. Он был какой-то слишком целеустремленный, шел дворами в сторону Ракетного бульвара и, кажется, собирался двинуться к метро. Для меня это означало долгое следование за ним по неясному маршруту — я понятия не имел, куда он мог поехать. Но на бульваре он свернул направо, в сторону железной дороги и платформы Маленковская. Это тоже могло означать долгую прогулку, только уже по Подмосковью.

Впрочем, и на платформе Лёха не остановился. Он преодолел железку по переходу и мы оказались в Сокольниках. Этот парк я помнил совсем другими — более ухоженными и цивилизованными, если под этим термином понимать отсутствие буреломов и прочих поваленных деревьев, а также проложенные по плану пешеходные дорожки. Пока что тут царила первобытная дикость, хотя имелись и островки, где были заметны следы деятельности разумных существ. Но главное — здесь было в меру пустынно. И я решился. Быстро догнал Лёху и с ходу отоварил его в ухо своим ломиком. Он выронил пакет, сделал пару неверных шагов в сторону — и завалился наземь, если бы я его не подхватил. Сейчас мы с им выглядели как два подвыпивших приятеля, что вряд ли вызвало бы подозрение у любых зевак. Я сунул ломик в сумку, подхватил с земли мальборовский пакет и потащил Лёху прочь с дорожки, в самые заросли.

***

Для серьезного разговора со своим пленником я выбрал небольшую полянку, в паре десятков метров от железной дороги, но закрытой от неё кустами и деревьями. Свалил пленника прямо на землю, проверил пульс — живой. Достал из сумки веревку и крепко замотал ему нижние конечности. Потом связал руки спереди, оставив длинный свободный конец, вложил в ладони одну из бомбочек — и хорошенько обмотал всё это так, чтобы он не мог выбросить свою невольную ношу. Подтащил его тело к стволу одной из берез, устроил в сидячей позе. Кепка свалилась по дороге, а под ней обнаружился обычный полубокс, который устраивали в любых парикмахерских за пятнадцать копеек.

В карманах у Лёхи ничего ценного не оказалось. Пара мятых пятерок и серебристо-медная мелочь да перочинный ножик, который я забрал себе, поскольку опять забыл обзавестись этим полезным в хозяйстве предметом. Правда, он не слишком подходил под мои требования, но до появления в свободной продаже швейцарско-китайских «викториноксов» оставалось много лет.

В пакете было шесть альбомов западных металлистов — «Heaven and Hell» и «Born Again» Deep Purple, «In Through the Out Door» Led Zeppelin, «1984» от ВанХалена и «Highway to Hell» с «Back in Black» AC/DC. Про пару я слышал ещё в молодости, ещё про пару узнал уже во взрослом возрасте — эта музыка нравилась моей второй жене. Остальные никаких воспоминаний не пробуждали, но я был уверен, что и они, наверное, неплохие.

Пластинки были, похоже, оригинальные, и каждая стоила рублей по пятьдесят, если, конечно, это не подделки, а настоящая продукция одной из капиталистических стран; определять их на глаз я не умел. Они вроде не пострадали, но вообще я провел Лёху по самому краю. Тут, конечно, ещё не было принято стрелять в тех, кто виноват в потере солидной суммы денег, но глаз на жопу натянуть могли. Я пока не решил, что делать с этим богатством, поэтому просто вернул пластинки в пакет и прислонил его к соседнему стволу.