Вмешательство Алексея превратило последующие разборки с милиционерами в нечто легкое и необременительное. Если бы я всё-таки применил свой самопал, всё могло быть иначе — в России, насколько я помнил, поговорка про дом и крепость никогда не пользовалась популярностью, зато имелась статья о превышении мер необходимой обороны, по которой народ закрывали регулярно. Ну а что могли сотворить с Родионом пять приличных картечин, которые я туда загрузил от избытка чувств после известий о побеге Чикатилы — бог весть. Скорее всего, изуродованным лицом он бы не отделался.

А так я заглянул к Алле и Елизавете Петровне, которые совершенно не пострадали, сообщил им, что мы победили — и поспешил в ванную, где мощной струей воды вымыл из пугача заряд, а картечины спустил в унитаз. Но я зря волновался. Мой арсенал не заинтересовал ни приехавший первым патруль, ни появившуюся за ним следственную группу — они больше внимания уделили Родиону, от которого, впрочем, ничего толкового добиться не смогли. Его погрузили в «скорую» и увезли под охраной, а нас всех опросили и оставили разгребать последствия вторжения.

В фильмах и книгах о судьбе выбитых в процессе бандитских разборок дверей и окон никогда не говорят, и правильно делают. Это не слишком интересное занятие, особенно в советскую эпоху и особенно — вечером в воскресенье. В своем страшном будущем я бы просто позвонил по найденному в интернете телефону — и в тот же вечер мне всё починили бы в первом приближении, а через день или два у меня в квартире имелась бы новая и блестящая стальная дверь. Здесь всё было не так просто — и если бы не бабушкин знакомый, который согласился всё сделать за пару бутылок водки, я бы вообще не знал, куда бежать и кого просить. Этот знакомый, правда, обещал всё закончить только через неделю — зато в качестве жеста доброй воли и несмотря на позднее время привел остатки старой двери в относительный порядок и установил новый замок из своих запасов. От честных людей такой защиты хватало, а на жуликов советские запоры никогда не были рассчитаны.

Валентин позвонил утром, когда не было и девяти, и попросил о встрече, причём был согласен приехать — если, конечно, мы ему позволим. Мы позволили, и он обещал быть через полчаса, что дало нам с Аллой формальное обоснование нашего общего нежелания посещать сегодня лекции. Нам надо было хоть как-то прийти в себя, да и проблема Чикатилы всё ещё висела над нами, хотя я, например, уже не считал её проблемой — ну что нам сделает какой-то сраный маньяк после вчерашней пальбы? Ножичком свои помашет? Да пошел он в жопу, этот маньяк, не до него сейчас. Бравада моя, конечно, не имела ничего общего с реальным положением дел — опасаться всё равно стоило. Тем более что я лишился всего своего арсенала; тот же пугач, который милиция даже не заметила, надо было заново снаряжать — а для этого опять идти в гараж, где оставалось немного смеси и был запас картечин. Но оказалось, что ничего этого делать не нужно.

Валентин появился ровно в назначенное время, он был в приподнятом настроении и следы свежего ремонта на двери осмотрел с легким интересом, но ничего не спросил. Зато на предложение выпить чай согласился без раздумий и легко занял самый удобный стул за кухонным столом.

— Смотри! — Валентин вытащил из внутреннего кармана своей куртки небольшой листок желтоватой бумаги и протянул мне.

Я прочитал и положил его на стол, чтобы было видно и Алле с бабушкой.

Это была телефонограмма, полученная центральным аппаратом КГБ СССР сегодня в восемь утра с какими-то минутами. Некий Лисицкий сообщал, что в городе Шахты Ростовской области задержан гражданин Чикатило Андрей Романович, и что мера пресечения указанному гражданину изменена на содержание под стражей.

Я поднял глаза на Валентина, безмолвно прося объяснений.

— Подробностей не знаю, — он развел руками. — Лисицкий — мой друг из ростовского управления, я ему сообщил о своих подозрениях, вот он и держит меня в курсе. У них сегодня оповещалка прошла, что розыск прекращается в связи с задержанием. А что, где — позже станет известно. Но я его попросил держать это дело на контроле, чтобы снова чего-то подобного не случилось, у них есть возможности, вот пусть и используют их на благо общества. Ты точно уверен, что он это тот самый?..

Валентин бросил быстрый взгляд на Елизавету Петровну, а я качнул головой, давая понять, что она не в курсе.

— Уверен, так что пусть проверяют, узнают много интересного. Ну и нам спокойнее будет.

Я повеселел. Гараж пока отменялся, приятели Боба были нейтрализованы, жизнь налаживалась, можно было ждать сессию и думать, кем я хочу стать, когда вырасту, спокойно заниматься ремонтом «Верховины» и прочими простыми и понятными делами. Ещё бы знание будущего на кого-нибудь свалить.

Кандидат на это, в принципе, был рядом, спокойно пил чай, болтал с бабушкой и Аллой — и, кажется, совсем не торопился попадать в историю. И только всплывшая тема покореженной двери вернула его и меня в реальную жизнь.