Я уточнил у Елизаветы Петровны насчет гаража и выяснил, что можно не спешить с «Верховиной». Этот бокс будет в моем распоряжении до конца лета как минимум; потом собирался вернуться откуда-то сын этого Саныча, и придется выметаться. Саныч, кстати, не особо расстроился, узнав о том, что его собственность оказалась полем битвы — и вроде бы даже гордился тем, что победили наши, то есть я.

Самому мне никуда и ничего не хотелось. Ни в Рим, где я был разок в прежней жизни и не особо восхитился, ни в солнечную Грецию, ни на наше черноморское побережье. Даже домой не хотелось, но надо было показать родителям будущую невесту и поговорить с ними про деньги, махинации с ними и про то, куда выгоднее вкладывать сбережения в это время года.

Ещё меня ждал не очень приятный, наверное, разговор с Иркой — его лучше проводить наедине и без Аллы, чтобы достичь какого-то компромисса и обеспечить дальнейшее мирное сосуществование с этой девушкой нелегкой судьбы. Бить я её, разумеется, не стану, но вот за стукачество ей ответить всё же придется. Например, поставкой бесплатных презервативов — пристойного качества и в нужном количестве. Я считал это честным обменом.

Ну и, конечно, оставался Валентин. Я был уверен, что он сохранит мою историю в тайне от своих коллег, но поделится ею с Михаилом Сергеевичем, против чего я совершенно не возражал. В любом случае наши отношения с этой парочкой тоже должны перейти к «следующему этапу» — хотя, разумеется, не том смысле, который вкладывала в этот термин Алла.

— Всё будет, котёнок, — я выбросил пустой стаканчик в урну и обнял девушку за плечи. — Всё будет, я обещаю.

[1] Слово «стрёмный» активно используется с девяностых годов XX века, означает «страшный, некрасивый, неподходящий» в самом широком смысле — стрёмная шапка, стрёмное дело. Но ещё до этого вроде бы использовалось в воровском жаргоне (стоять на стрёме), и не очень понятно, из этого корня вырос глагол «стремиться» и существительное «стремление». В общем, всё сложно.

[2] Братья Стругацкие, «Трудно быть богом».

[3] «1984» выпустили в СССР только в 1989-м.

[4] «Happiness Is A Warm Gun» с «Белого альбома» — https://youtu.be/8rTb_ghUbtg. У нас «warm gun» переводят как «теплое оружие/ружье» в том смысле, что это оружие, которое только что выстрелило. Но я (и Егор вслед за мной) предпочитаю переводить это словосочетание как «огнестрел», чтобы написанная под наркотой песня стала гимном легализации короткоствола.

[5] Виктор Шеймов, Олег Гордиевский, Дмитрий Поляков, если вам интересно; шпион из 60-х — тоже Олег, но Пеньковский.

От автора: закончилась вторая книга, причём несколько неожиданно для меня, но, в принципе, ничего страшного. Сейчас занимаюсь третьим томом, надеюсь скоро завершить его и выложить. Ну а вам традиционно спасибо за лайки, библиотеки, просмотры и награды — было очень приятно получать всё это.

И ещё займу чуть-чуть вашего внимания.

Всё это (и последняя глава) было написано достаточно давно по субъективному времени, но накануне публикации предпоследней главы наткнулся на описание того, как пробивали "Мастера и Маргариту" в 60-х, и там был занятный диалог Симонова и журналиста Абрама Вулиса (который, собственно и добился выхода этой книги). Я не намекаю на то, что написал новый "МиМ", это было бы смешно, просто перекличка со сценой, посвященной "1984", показалась мне забавной. В своём тексте я ничего не менял.

Но у Вулиса своя цель! Он наблюдает за [Константином Симоновым] и ждет. Тот разговаривает по телефону, продолжает набрасывать свой список и изучать список Вулиса. Наконец:

«— А что это "Мастер и Маргарита"?

— Это очень сложный роман… — начал мямлить я. — Действие происходит параллельно в двух временах… Библейские главы чередуются с современными… Сатана попадает в Москву тридцатых годов…

— Вы мне проще скажите: это за советскую власть или против?

— Это не о том…»