Я подумал, что ничего необычного в такой смерти не было — люди умирают постоянно и в самых разных обстоятельствах, а пьянство заслуженно держит пальму первенства в списке причин несвоевременных расставаний с жизнью. Но меня поразило другое. Я вдруг понял, что только что изменил историю, пусть пока лишь для отдельно взятой девушки Аллы, которая получила шанс всё-таки прожить свою жизнь. Но это означало, что я могу повлиять на судьбы не только мало кому интересной девушки, но на судьбы страны или даже всего мира. Если, конечно, пойму, как это работает и смогу применять свои способности не по наитию, а по точному расчету. Потом я мысленно отругал себя — я должен был это понять, когда вместо алгебры сидел на полу нашей кухни, чего в первой моей жизни не происходило. Историю я поменял в тот момент, когда осознал себя в прошлом. Всё остальное было следствием.

Но чтобы что-то менять, нужно хоть немного представлять, как работает то, что ты собираешься сломать. Мне нужна была информация — много-много информации. Я рассчитывал получить её из самого надежного источника. Из периодической печати.

[1]: должен признаться: сравнение девушки с царевной-лягушкой полностью утащено из читанной мною в юности повести, название которой я благополучно позабыл

От автора: а правду говорят, что если на автор. тудей долго не давать проду, то автора сажают в клетку и заставляют писать?

***

— Ты кто?

Над столом, который теперь разделял наши с Казахом кровати, появилась лохматая голова. Алла подслеповато щурилась на свет настольной лампы, который заменял нам ночник. Время, правда, было ещё детское — всего три часа дня, до захода солнца оставалось прилично, но наше окно выходило на север, и в комнате было сумрачно даже в самый солнечный полдень.

Пока девушка спала, я развил кипучую деятельность. За первые два года в общаге я так и не постиг некоторых хитростей, которые позволяли сделать жизнь в ней вполне сносной. Потом я переехал в московскую квартиру к первой жене и рассчитывал на долгую совместную жизнь, но не сложилось. Мы развелись сразу после моего диплома, и я, не желая возвращаться на историческую родину — слишком много всего происходило в стране и особенно в столице, — подал документы в аспирантуру. Это был самый простой способ получить койко-место и не загреметь в армию; в чуть более сложном — обзаведении вторым ребенком — тогда ещё жена участвовать отказалась.

Будучи аспирантом, я жил один в маленькой комнате блока; я не знал, почему дефицитная жилплощадь пустовала, но мне это было даже на руку. Я наладил отношения с комендантшей Верой Павловной, которую мы на первых курсах сильно недолюбливали — уже не помню, за что. После этого на меня пролился буквально дождь различных плюшек — от вполне приличных стола и стульев до расходников и прочего барахла, которое находилось в распоряжении коменданта. Она, конечно, потом припахивала меня по разным мелким надобностям, но я считал это небольшой ценой за комфорт.

Вот этой опцией я и воспользовался. Вера Павловна, разумеется, отнеслась к визиту какого-то первокурсника с определенным сомнением, но я сумел убедить её, что для успешной учебы мне и моим товарищам не хватает сущих мелочей. Она вняла голосу разума, и у нас в комнате появилось много всего нужного и полезного. Например, второй стол, который был хорош без дураков — с прямоугольной столешницей цвета застывшей глины, без тумб, но с металлической рамой, которая была надежной и черной, как африканская солидарность.

У нас уже был многофункциональный уродец, который в зависимости от наших потребностей был обеденным, письменным, а иногда и карточным столом — если мы собирались расписать «пульку» в преферанс под пиво. Теперь его место занял новый красавец, а уродец переместился на свободное пространство между мной и Жасымом.

Именно из-за него на меня сейчас и смотрела Алла. Я же наискосок возлежал на своей кровати, опершись о стену и положив ноги на свежеприобретенный в той же волшебной кладовке табурет.

— Егор, — ответил я. — Очень приятно.

— Егор… Егор… — она смешно сморщила носик. — У меня есть несколько знакомых Егоров… Ты не один из них?

— Я тебя пьяную на кухне подобрал.

— Нашел, чем гордиться… — пробормотала она.

Похоже, пить до положения риз для неё совсем не в новинку, хотя вряд ли она представляет, чем для неё должна была закончиться вчерашняя пьянка. Впрочем, она была относительно молодой — для меня-нынешнего, из будущего, — а в её возрасте мало кто задумывается о возможной смерти в результате привычных действий и поступков. Наверное, каждый раз, когда Алла уже не могла ходить от количества выпитого, находился сердобольный товарищ, который обеспечивал ей необходимую помощь. Сейчас ей помог я.

— Я и не горжусь, — ответил я. — Было бы чем гордиться. Просто помог, без всякой гордости.

Алла хмыкнула.

— Всё было так плохо? — спросила она.

Я немного подумал, но решил не приукрашивать.

— Ты чуть не умерла. Но я, как рыцарь, не мог не спасти попавшую в беду принцессу.

— Тоже мне, рыцарь нашелся, — Алла улыбнулась.

Ага, а насчет принцессы у неё никаких возражений нет?

— Ну какой есть. Пришлось принять срочные меры, тебя вырвало, и ты, извиняюсь, описалась. Так что я тебя ещё помыл и переодел в чистое…

— Что?!

Алла подскочила и заглянула под одеяло, которым я её заботливо укрыл. Моё одеяло, между прочим.

— Ты… ты… — от гнева она не могла найти подходящих слов и только смотрела на меня взглядом голодной волчицы.

Её лицо стремительно краснело.