– Ему какой-то знакомый рассказал про... ну... наш с Аллой арест, которого не было.

– Кого не было – знакомого?

– Ареста.

– Ладно... не было, рассказал. И что?

– Если всё в порядке, то и ладно, – меня немного покоробило его безразличие. – А если посторонним об этом знать не следует, то...

– А, вот ты о чем... – Валентин помолчал. – Извини, я в другом деле по уши, не сразу сообразил. И что ты ему ответил?

Мой рассказ, кажется, его немного успокоил.

– Молодец, выкрутился, – похвалил он меня. – И ты прав, таких сведений абы у кого быть не может... Но не думаю, что это срочно… Когда отец уезжает?

– Во вторник, с утра.

– Значит, время есть... Горячку пороть не будем, у меня есть чем заняться, да и у тебя, – он хмыкнул, – тоже. Знакомься с будущим родственником поближе, пива с ним выпейте, думаю, он не откажется, шашлыков сделайте... мяса нормального подкинуть?

От мяса я отказался, и Валентин снова прервал разговор, не дав мне попрощаться по всем правилам. Я повесил трубку на рычаг и, глубоко вздохнув, вышел из будки.

– Что? – обеспокоенно спросила Алла.

– Всё хорошо... наверное, – пробормотал я. – Только помощи пока от него не будет. Я надеялся уже сегодня с этой фигней покончить, но, видимо, она будет с нами ещё какое-то время. Что твой папа любит?

– А?

Было видно, что она не ожидала такого вопроса.

– Ну чем увлекается, что пьет, когда отдыхает, какие фильмы предпочитает в это время года? – уточнил я. – Чем его развлекать-то?

Она серьезно задумалась.

– Знаешь... а я и не знаю, – Алла даже руками развела. – Пока мама была... жива... они с друзьями в походы ходили, недалеко, меня не брали с собой. На турбазе мы все вместе как-то отдыхали, под Серпуховым... А потом... потом не помню. Он в работу как-то ушел, у меня тоже – учеба, кружки, репетиторы, потом институт, новые знакомые, новые интересы, а у него ещё и этот БАМ... Я вот сейчас прикинула – мы же и не общались совсем. Ты как – нормально... а посидеть, поговорить по душам – этого не было.

Обычная ситуация, подумал я, ничего выдающегося, вся страна так живет, если не весь мир. И не с нас это началось, «Отцов и детей» Тургенев написал сто лет назад, а до сих пор актуально – и через сорок лет будет. Я и сам был тем ещё отцом, хотя все мои семьи распадались до того времени, когда дети войдут хотя бы в подростковый возраст; поэтому я был лишен как проблем, так и плюсов общения с теми, чью психику ломает беспощадный пубертат. Александр Васильевич проскочил этот период по иной причине, но вот Алле отстраненность отца от её забот, кажется, совсем не нравилась.

– Понятно... – сказал я, чтобы не держать неловкую паузу. – Придется просто всё спрашивать в лоб. Может, ответит.

***

Но отвечать оказалось некому. Мы с Аллой отсутствовали меньше часа, и за это время Александр Васильевич уже успел сбежать из дома – на работу, как сообщила нам Елизавета Петровна но она не знала, почему он не стал дожидаться нас. Впрочем, бабушка тоже недолго стесняла нас своим присутствием – мы застали её уже в дверях; скорее всего, ей не терпелось похвалиться перед подругами приездом сына.

– Мило, – пробормотал я, когда мы остались одни.

– И не говори, – Алла тоже была расстроена поведением своего отца.

Александра Васильевича я, правда, понимал – он стремился оказаться в знакомой обстановке, а дом явно под это определение не подпадал, тем более что мы его выселили из его же комнаты. И если бы он дождался нас, предупредил по-людски – всё было бы нормально. А так сбегать, да ещё и в тот момент, когда я ушел звонить компетентным товарищам, было просто-напросто некрасиво.

Впрочем, я мог бы съездить в институт и забрать приказ, но мне было откровенно лень – фактический отказ Валентина бросить все его дела и срочно ехать разгребать моё дерьмо выбил меня из колеи, и я с трудом привыкал к новой реальности. Поэтому все обязательные вещи я отложил на следующую неделю – даже если это означало, что домой я попаду ещё на пару дней позже, чем мог бы и хотел.

– Я думаю к Ирке съездить, – вдруг сказала Алла.