– Нет, ты не балбес, – он помотал головой. – И, знаешь, я, пожалуй, рад, что вы с Аллой вместе. Она уже девушка взрослая, а я её воспитание на бабушку скинул… боялся, что не справлюсь, наверное, тут ты прав, вот и воспользовался случаем отойти в сторону… ею Лида занималась, пока не… Но мать её балует слишком, на мой взгляд, если бы я в Москве жил, то, думаю, прекратил бы это как-то, не знаю, как…

Никак бы ты не прекратил, подумал я. С подростками вообще сложно, а с подростками, которые считают себя виноватыми в чем-то – тем более в смерти матери – сложнее стократно, не всякий дипломированный психолог справится с той кашей, которая имеется в их юных головах. К тому же они и сами не в курсе, что с ними происходит, отсюда и все эти крики про то, что их никто не понимает, желание хоть как-то проявить индивидуальность и прочие заскоки. У Аллы всё это немного купировалось вбитой в детстве ответственностью – она хотя бы не скатилась по учебе, – но во всем остальном её жизнь проходила в стиле давно забытого рок-н-ролла. Живи быстро, умри молодым… Она и умерла.

Я вспомнил о своем желании ускорить взросление своей невесты – правда, пока что я с трудом представлял, как я буду воплощать это в жизнь. Впрочем, походы в горы и в тайгу часто способствуют выработке определенных навыков, которые полезны и в обычной жизни.

– Александр Васильевич, откровенность за откровенность, – я решил сменить тему, которая меня нервировала. – Могу я спросить нечто личное? Если не захотите – можете не отвечать.

Мне показалось, что он хотел высказать нечто в духе – без сопливых решу, но оборвал себя.

– Спрашивай, конечно, – сказал он без особых эмоций.

– У вас там, на БАМе, есть женщина?

Он недолго помолчал. Потом долил себе ещё водки, выпил без тоста и посмотрел на меня.

– Есть. Подробностей не будет. И не говори об этом Алке или маме.

Эту просьбу он произнес очень недобрым тоном – словно я уже поднялся, чтобы бежать к названным персонам и выкладывать подробности его интимной жизни.

– В мыслях не было, – честно сказал я. – Это ваши дела, я стараюсь в семейные разборки не влезать, со всех сторон прилететь может.

– Это ты точно выразился – со всех сторон прилетит, – он усмехнулся. – Если бы все это понимали…

Я сомневался, что эта тема нуждается в продолжении, но всё-таки сказал:

– На мой взгляд, вам стоит самому им об этом сказать. Елизавета Петровна поймет, она, думаю, и так уже догадалась… я бы поставил рублей десять на то, что она даже знает имя… той женщины. А Алла… вашей дочери двадцать лет, она три года проучилась в своем институте, стажировалась в школах и кое-что понимает в жизни. В общем, если вам нужно её доверие – то оно может быть только обоюдным. Да и смысл скрывать?

– Смысл… – он как-то неуверенно отвел глаза. – А разве во всём должен быть смысл?

Этого я не знал, но мнение имел.

– Если люди перестанут делать бессмысленные вещи, мир станет чуточку более логичным, – сказал я. – А логичный мир значительно более комфортный… во всяком случае, он лучше поддается прогнозированию.

Автор той статьи, из которой я позаимствовал эту глубокую мысль, в своих рассуждениях заходил слишком далеко, поэтому я его изыскания значительно укоротил – так, чтобы они подходили к этому разговору. К тому же там под нож бессмысленности попала, например, любовь – и мужчины с женщиной, и граждан к родине. А от этого я отказываться не был готов.

– Логика – не всегда хорошо, мы всё же не вычислительные машины, – Александр Васильевич поднялся. – Всё, Егор, пойдем домой, к женщинам, обдумаем наши дальнейшие планы... или просто спать завалимся. А про твой совет я подумаю. Возможно, ты и прав.

Меня наполнило чувство гордости. Я любил быть правым. Поэтому такой итог нашего разговора я посчитал приемлемым.

***

У нас в квартире все уже спали – и никто не поднялся, хотя когда два выпивших мужика стараются не шуметь, получается очень громко. Александра Васильевича слегка штормило – мы не стали открывать вторую бутылку, но первую он допил в два приема, чтобы не оставлять водку выветриваться, и эта пара глотков оказалась лишней. Мне было чуть лучше, но за день я сильно вымотался, мой организм пока с трудом выносил нагрузки, не помогали никакие утренние зарядки. Но сразу на боковую я торопиться не стал – устроился на кухне и поставил чайник, чтобы приготовить себе порцию кофе с чем-нибудь съедобным. Я был уверен, что лучше закусить поздно, чем не закусывать совсем.

Алла появилась, когда я уже съел половину огромного бутерброда с колбасой. Она нахально отобрала у меня оставшийся кофе – и мне пришлось делать его снова, хотя с растворимым порошком это была не слишком сложная задачка.

– Напились? – грустно спросила она.