Я же был спокоен по другой причине. Даже если этим ребятам удастся прорваться через подлесок, не словить пулю от Валентина и выскочить на дорогу, оставив нас позади – это будет лишь началом. Не дружбы, конечно, какая в таких обстоятельствах дружба. Началом каких-то отношений, которые закончатся либо у Минского шоссе, если они от ворот повернут налево, либо у переезда у станции Переделкино. В первом случае – через три километра, во втором ещё быстрее – через километр. И пусть потом ноют, что гонка была изначально нечестной – заряженная гэбэшная «Волга» против серийных «Жигулей», – никто их слушать не будет. Впрочем, возможно, они не знали, кто за ними приехал – и лишь предполагали худшее.

Валентин пытался прицелиться, но быстро отказался от этой идеи, он чертыхнулся и опустил оружие.

– Егор! Чего стоишь? Уйдут!

– Никуда они не...

Раздался громкий удар, противный скрежет сминаемого металла, мотор взвыл и тут же заглох. Кажется, я услышал чей-то крик – впрочем, в этом я не был уверен. Остальные звуки я слышал не раз и даже не два.

«...денутся».

– Вот так, – констатировал я. – Пойдемте, посмотрим, что с ними.

Валентин как-то неопределенно хмыкнул, но двинулся вперед, сжимая пистолет в опущенной руке. Я мельком подумал, что надо бы захватить из «Волги» свой ломик, но потом отказался от этой идеи. Надеюсь, разбирать покореженные «Жигули» будет кто-нибудь другой.

***

Водитель «Жигулей» почти справился. Он преодолел большую часть дуги, и хотя на боках его машины виднелись свежие царапины, на ходовые качества они не влияли. Вот только он переоценил зазор у трех сосен – между двумя он проехал, а избежать третьей уже не успел. Пассивная безопасность у «Жигулей» всегда была ниже всякой критики, но этот конкретный экземпляр, кажется, выделился даже на фоне остальных своих собратьев.

Скорость в момент столкновения я оценил километров пятьдесят в час – вряд ли больше. Но этого хватило, чтобы капот сложился гармошкой, двигатель наполовину влетел в салон и вдавил рулевую колонку в грудь водителя, который к тому же ещё и не был пристегнут. Карданный вал оторвался от переднего крепления и встал торчком, он разнес остатки торпедо и вроде бы ударил этого человека по плечу, но я не был уверен, что тот это почувствовал. Коленвал обычно отрывался уже после того, как мотор слетал со своих посадочных мест. В общем, водитель был однозначно мертв – я увидел это снаружи, а вот Валентин сунул лицо в окно и присмотрелся.

Для пассажира авария прошла не так болезненно. Конечно, неприятно сидеть внутри жестяной коробки, которую плющит и крутит по всем осям, но чтобы ударная волна дошла и до задних сидений «Жигулей, нужна была скорость побольше.

– Олег Михайлович, выходи, – сказал Валентин и пошевелил своим «Стечкиным» в поле зрения нашей цели.

– Не могу, Валюша, дверь заклинило...

«Всё-таки надо было захватить ломик».

– Я открою? – спросил я.

– Да, давай, только аккуратнее, я подстрахую.

Мы переместились на другую сторону «Жигулей». Она не выглядела пострадавшей, но я знал, что стойки повело по кругу, и лечилось это лишь грубой физической силой. Но на всякий случай я подергал за ручку.

– Пойду за ломом.

Валентин кивнул, не отводя взгляда от «Жигулей». Пистолет он опустил – то ли устал держать в руке эту тяжесть, то ли чувствовал, что никакой опасности нет.

Я сходил к «Волге», взял ломик, после раздумий прихватил ещё цепь и вернулся обратно. Валентин ободряюще кивнул мне.

– Осторожнее! – крикнул я и со всей дури ударил по стеклу задней правой двери.

Триплекс осыпался мелкой пылью, и на меня посмотрело слегка одуловатое бульдожье лицо Олега Михайловича. На мясистом носу он носил большие очки в роговой оправе – такие были у многих партийных функционеров этого времени; кажется, даже Андропов не брезговал подобными. Тонкие оправы, насколько я помнил, вошли в моду значительно позже.

Ломиком я выбил из резиновых пазов осколки стекла, схватился за край двери, поддел ломиком, не заботясь о целостности лакового покрытия – и дверь легко распахнулась.

Валентин оттеснил меня в сторону, наклонился и сказал, обращаясь к пассажиру «Жигулей».

– Дорога свободна, Олег Михайлович. Сами выйдите или подождем оперативников?

***

Я точно знал, что никаких оперативников Валентин не вызывал. Это мог, конечно, сделать Михаил Сергеевич после того, как мы уехали, но и в этом я сомневался. Тут, скорее, появится наряд милиции, которых вызвали обеспокоенные писатели – всё же не каждый день в этом тихом уголке Подмосковья машины врезаются в деревья. Наверняка эта суматоха им не понравилась – например, потому что сбивала с творческого настроения.

Но пока что со стороны Дома писателей никто к нам не бежал.

– Подождем, Валюша, подождем, – как-то слишком беззаботно произнес Олег Михайлович. – А это и есть тот молодой человек?

– Да, он.

– Хороший кадр, не упусти его, Валюша.