Но самое интересное даже не это, а жители: каждый смотрит не в телефон — а они вообще есть в Мире Мечты? — не на друг друга, не в книги — они смотрят исключительно на голограммы, которые здесь повсюду: вместо деревьев, вместо неба — какое же ещё может быть небо в подземном мире? — вместо, мне кажется, даже семьи и собственного отражения. Это какая-то антиутопия воплоти: огромные красные глаза навыкат, по которым разбегаются сеточки капилляров, неестественно вытянутые тонкие пальцы, ужасная осанка, которой меня пугали в детстве, и почему-то удивительная гибкость. Один подземелец, любуясь ненастоящим цветком, чуть не наткнулся на «балкон», но удачно выгнул спину и спасся.

Встретили мы и другого прохожего с голубокрылым грифоном, который парил под сводами искусственного неба. И так странно было видеть, как это живое крепкое и красивое существо летит рядом с ненастоящими облаками. Это будто вырезанная картинка, вытянутая на расстояние руки так, что она начинает казаться частью пейзажа. Незнакомец с грифоном так выделялся среди всех сгорбленный потускневших паукообразных созданий своей прямотой и настойчивым, каким-то уверенным взглядом, что и я, и Артур, и даже Сириус смотрели на них обоих не отрываясь.

Он заметил нас, нервно улыбнулся и подошёл.

Оказался очень разговорчивым. То ли истосковался по беседам — тут вряд ли кто-то с кем-то говорит, — то ли просто мы ему понравились, но мы узнали, что его зовут Хэйден Мэлибуд, живёт он здесь с раннего детства, хотя его корни уходят к горцам. Он попросился с нами, когда узнал, что мы отправляемся на Гору.

Да, я совсем забыла: Древо находится в особом Саду, а к нему лежит долгий путь и через мир Подземных жителей, и через горы.

После небольшого перекуса мы полетели туда на крылатом питомце Хэйдена. Так и быстрее, и дешевле. Уже в дороге Артур шепнул мне, чтобы я не говорила ничего лишнего, потому что ему Мэлибуд не нравится. Как это связано, я не поняла. Решила, что просто ревнует.

Полёт на грифоне почти такой же, как и на драконах. Та же сила, свобода и бесконечные, как говорит Артур де Вильбург, просторы. В этом движении, наверное, и заключается моё счастье — мчать и мчать вперёд и вверх.

— Видите ли, — сказал Хэйден, и я прислушалась, — я всегда хотел побывать на этой Горе, но никак не решался.

— А почему? — спросила я.

— Да как сказать… Видите ли, то времени не было, то… Я бы и сейчас не полетел: грифона обещали забрать, если я так и не найду нормальную работу. Он ведь благородное создание, таких нельзя держать кому попало.

Похоже, Хэйден Мэлибуд собирался излить нам душу. Вникать не было никакого желания, но такова, видно, плата за полёт.

— Кем же вы работаете? — поинтересовался Артур.

Хэйден тяжко вздохнул. Больная тема. Но зачем тогда вообще начал? Или в нём накопилось столько, что он готов рассказать всё посторонним людям? Не людям, конечно, ведь здесь лишь я человек — а кто тогда Артур и Хэйден? Они так похожи на нас: нет никаких перьев или крыльев, никаких чрезмерно длинных или коротких конечностей — ничего странного в них нет.

Надо было узнать тогда. Но я не узнала.

— Видите ли, кем только я не был: и пещерные лампы чистил, и туннели продувал, и наши «мельницы» чинил… Много я перепробовал, но постоянную работу так и не нашёл.

— Почему бы вам не устроиться в «Дракон-Сервис»? Много моих знакомых трудится у них на благо Мира Мечты, — продолжал Артур де Вильбург слишком светским, даже чиновничьим тоном, какого я от него ещё не слышала. Интересно, почему он так говорил? Ему не нравился Мэлибуд, и он выстраивал меж собой и ним этакую стену из словоплетений?

— Что вы! Это же крупная компания. Она принадлежит хранителям, разве туда возьмут меня? Я, видите ли, имею лишь начальное образование.

— Почему же не учитесь дальше? — спросила я и тут же пожалела об этом.

— Видите ли, для этого нужно много денег, вы разве не в курсе? — он удивлённо обернулся на меня.

Конечно же нет. Откуда мне быть в курсе?

— Знаете… мне казалось, что в Мире Мечты всё как-то проще… Он ведь даже называется…

Артур многозначительно посмотрел мне прямо в глаза, и я осеклась. Хэйден лишь вздохнул. Дальше летели молча.

Внизу простирались всё те же цветистые луга. Артур сказал, что каждая травинка, каждый лепесток — это что-то позабытое. Если кто-нибудь вспомнит о нём, то растение исчезнет, воротится в чьё-то сознание. Но под нами было до того много бесконечных равнин, усеянных прахом чужой памяти, что мне казалось, будто все на свете только и делают, что забывают, и никто уже ничего не помнит и никогда не вспомнит.

Голубокрылый грифон приземлился на вершине Горы, так что нам не пришлось залезать на неё самим.

И воздух благоухал умиротворением, и ветер шептал о чём-то до того прекрасном, что я могла лишь внимать ему и ни о чём не думать.