Калитка коротко звякнула колокольчиком, Марго поглядела в окно. Во двор зашел, неузнаваемый издали, Клайв с повязкой на лице. Собственно легенда потому и была разработана под семью мусорщика. Их дома всегда стояли на отшибе, мужчины входили во двор с повязками, платками на лице, а женщины под густой вуалью. Очень вонюче было в обители уборщиков. Сюда на телеге привозили весь мусор, выгребаемый из жилищ по заказу собственников жилья. Пепел, шлаки, золу, отбросы, гнилье. Телега становилась, мусор выгребался и сортировался прямо во дворе. Профессия прибыльная: зола и пепел продавались в фермерские хозяйства на удобрения, крупные куски золы шли на кирпичный завод. Богачи выбрасывали слегка поломанную мебель, которую починив можно было продать. В мусоре можно было найти всё: от фарфоровых тарелок до небольших скульптур и монет.

Во дворе их дяди для сортировки мусора был построен сарай, дом Марго был соседним, её комната окнами смотрела в другую сторону, но мерзкий запах иногда доносился, невероятно выводя из себя эмпата. Про положение в гимназии вообще лучше молчать, мало кто разговаривал с ней. Каждому не объяснишь, что отец владелец конюшни, а не рабочий-мусорщик.

Хотя какой отец — и он, и якобы дядя Маргери были давними, тайными сообщниками организации эсперов. Слабенькими, но сильно идейными, раз такой легенды не испугались.

Вот у Клайва с легализацией вышло намного сложнее. Семье пришлось стирать память и вписывать воспоминания о сыне. Работа ювелирная: в процессе много побочных эффектов. Отец Клайва отделался синдромом чужой руки. При волнении его рука начинала вести как чужая. Непроизвольно двигаться, хватать предметы, тереть глаза. Даже душить своего владельца. Клайв ставший однажды очевидцем такого случая, рассказывая о фальшивом отце, валился с ног от хохота. Чтобы бедолагу не выгнали с работы пришлось придумывать как с этим справиться. В итоге Клайв надоумил батюшку купить резиновый эспандер. С матерью было хуже — она полностью лишилась речи. Вот родившейся вскоре дочери семейства ментального вмешательства не понадобилось. Сейчас ей три, Клайва она обожает. Причем взаимно. Двадцатилетнему, на самом деле, Клайву нравится возиться со своей ненастоящей сестрой.

— Записку оставил в рюкзаке. — проинформировал вошедший в комнату Клайв. — Пацан гонял в мячик со своей старой командой. Залез в раздевалку через окно со стороны забора. Меня никто не заметил.

— Славно он тебя отметелил, бро!

Это Клайв с полиморфа угорал. Хупи давно переоделся, выбросив убитый в схватке пиджак, но вид у него был совсем радостный. На издевку Клайва, тот молча засунул свой большой палец растопыренной руки в рот и провел ногтем по передним зубам. Кутис — оскорбительный жест индийцев.

«Баран, как есть баран. — подумала Марго. — Клайв ожидал именно такой реакции. Она его тупо забавляет.»

— Не отвлекайся. Что там вообще, было потом? — спросила она.

— На географии пацан молчал и не высовывался. О чем-то раздумывал. На нат-маг философии выступил с новыми подходами к «проблеме эсперов». Предложил публично пытать льдом, чтобы избежать тошнотворных запахов, вносить ментальные изменения в работу мозга, чтобы выдать пациенту мульку, что он двойной агент. Рекомендовал использовать подкуп.

— Аха-ха-ха. — поржала Марго. — Гений!

— Симуляция активности, чисто ради «Ашки» по философии. — рассудил Клайв. — Вот на литературе чувак выдал. Сидел рядом с Глэдис, когда нам задали написать стихи на тему модернового романтизма. За пять минут что-то накатал, а ты знаешь преподшу, она такой профанации не любит. Вызвала его прочитать публично.

Он сделал паузу.

— Эйв облажался. — решила Маргери. Посмотрела на Клайва. — Сбежал с урока? Упал в обморок? Разбил окно, и сорвал занятие?

— Да в том-то и дело что нет. — сказал Клайв. — За один день он из нервного пацана превратился в хладнокровного мачо. Взял зонтик миссис Гроув и спел нам свои стихи под собственную хореографию. Текст слащаво-пафосный: я такой крутой ради тебя, с тобой навсегда, поделим мир пополам, если что укрою под зонтом, тра-ля-ля. Но с изюминкой, знаешь. Все сидели с лицами «что это было?» еще пару минут после его ухода. Потом захлопали, первой была эта сучка Беллингемская.

Клайв не любил вообще всю аристократию, не только британскую.

— Она потом на футбол к нему побежала. — добавил Клайв. — Я с окна подглядывал. Якобы тетрадку относить. Сразу видно: потекла девчуля по нашему пацану.

— Батя в Калькутту отправит в женский частный пансионат на неделю, там любовь и зачахнет. — попыталась успокоить всех Маргери.

— Или расцветет. — был неумолим Клайв.

Иррациональная обида брошенной парнем девушки, наполнила сердце Маргери. Она конечно с ним по службе роман крутила, но постепенно образ юноши вгрызался в сердце. Привыкла. А тут разлучница, да еще дочь лорда. Выдрать бы ей все волосы за такое. А может и реально выдрать? С минуту, наслаждавшись видением лысой Глэдис, она с сожалением откинула губительную авантюру. Операция на приоритетном контроле у Совета Зари — скорее ей голову оторвут за такие мысли.