Я потряс вытащенной из рюкзака пачкой ремней. Это был опознавательный знак банды: тяжелые, начищенные бляхи, вытравленные «П» на металле и коричневая толстая кожа. Лупить им хорошо. По манекену. Трудно по себе не попасть, когда промахиваешься.

Сломав сценарий своего гнобления, я подошел и сел за переднюю парту рядом с тощим ботаником. Вообще-то пушеров было всего трое и, баюкая помятые конечности, сквозь слезы они обещали прийти основным составом. Не стоило наверно связываться, но смерть деда меня серьезно из колеи выбила: уработал бы всю банду, ну или лег бы там, но выход эмоциям был необходим.

На самом деле у меня и запасной вариант есть. Дедовский «Бейби». Но это уже настолько крайняя мера, что думать об этом не хочу. На звуки выстрелов много кто набежит. Я же не революционер-ликвидатор, мне для такого валенок сначала надо найти для аутентичности, в качестве самодельного глушителя. Наши борцуны при «акциях» именно так баловались.

— Извините мисс Кулстоун. — вежливо обратился к ней. — Был бы не против продолжить урок.

Она руками протерла глаза, но я никуда не растворился с передней парты.

— Луна и грош, — забормотала она беспомощно, — должен ли человек творить вопреки обстоятельствам или остановиться, не растворяясь в страсти? Шестипенсовик под ногами или Луна на небе? Исследование художественной натуры в романе умирающего от туберкулеза…

Здорово, я попал на последний урок, литературу. Как ножом по сердцу, вспоминая последний такой, в гимназии Беллингема, вместе с Глэдис. Интересно, что она сейчас делает?

Я загрустил, предавшись ноющим в сердце нотам. Хотя распрощался с Глэдис всего час назад. День мой выдался скорбным и суматошным. Сначала с утра мне пришлось двигать к местному доктору, для заключения свидетельства о смерти деда. Затем в похоронное бюро, договариваться о похоронной церемонии. После, я отправился в кафедральный собор к его Преподобию: не знаю, насколько близко Мартин Монтейт дружил с дедом, но не поставить декана Уолсингемского собора в известность — верх неприличия.

Совершеннолетие в Соединенном Королевстве наступало с шестнадцати лет. Паспорт выдавали для зарубежных поездок, но его никто не стремился получить. Не развит внешний туризм. В своей стране британцы не обязаны иметь с собой удостоверение. Для сделок или обращения достаточно хоть выписки банковского счета, хоть документа избирателя.

Мой ай-ди выглядел простой картонкой-прямоугольником: с указанием имени-фамилии и адреса регистрации, черно-белой фотографией. Другая сторона его была полностью черной. Конечно, никто его и не просил показать. Такое только продавцы алкоголя спрашивают, если покупатель сильно молодо выглядит.

Традиционное британское свободолюбие позволяет легко разобраться с бумажными формальностями. Но всё равно, забирать гимназический переводной лист пришлось около двух часов дня. Как раз к перемене между пятым и шестым уроком. Привратник Джонс завидев меня знатно растерялся. Никто не осмеливался опаздывать на пять уроков с утра. Смятения ему добавила черная траурная карточка, поданная с приличествующими случаю скорбными выражениями.

— Как же так? — горько сказал он, разглядев имя деда на карточке. — Такой был крепкий джентльмен.

Что на такое ответить? Неизвестные враги, не сумев одолеть в бою, забрали ветерана ножом клеветы в спину?

— По воскресеньям умирают люди праведные. — Не пришло в голову ничего кроме старинной валлийской пословицы. — Дед был бы рад увидеть вас на церемонии вместе с мистером Левенталем. Конечно, я сейчас же найду его, чтобы передать карточку лично.

Вот там, в холле, когда дорога моя пролегла между столовой и актовым залом внутрь к директорской, я повстречал Глэдис. Сдвинув сурово брови, принцесса подперла руки в бока и уставилась на меня взглядом аллигатора, нашедшего долгожданный обед.

— Что это вы себе позволяете, мистер Дашер? — осведомилась она. — Голову продуло от катания на роликах? Шестой урок скоро начинается!

— Мила… миледи Глэдис, — обратился со всем почтением, — дозвольте пять минут разговора наедине.

Она удивилась, ощутив мою серьезность, но нашарила в кармане пиджака ключ, повернулась и указала рукой на комнату рядом с директорской. Серьезно, у неё и личные апартаменты в гимназии есть? Хотя чему тут удивляться: могла и личный бассейн получить, никто слова не сказал бы.

Приблизившись к комнате, я понял свою ошибку, узрев табличку — это препосторская. Сам же называл её леди Безупречность: не станет принцесса настолько выделяться, она не такая. В этой комнате с двумя уютными диванами и разделяющим их столиком, я рассказал всё о произошедшем вчера Глэдис.

— Твой дед… — она сморгнула слезинку. — Мне так жаль, Эйв, он ведь был таким крепким. Мне рассказывал о нём Ричард. Кто были эти полицейские?