Парень наклоняет голову. Его взгляд падает на мои голые бедра, а затем возвращается к моему лицу.

— Ладно, может быть, ты не совсем невежественна.

Никогда не поворачивайся спиной к врагу, так гласит поговорка. Но я не могу сказать точно, друг Матео или враг. Не желая рисковать, разворачиваю стул так, чтобы не оказаться к нему спиной, когда занимаю свое место.

— Не можешь уснуть? — Он подносит бутылку к губам и делает глоток, затем вытирает рот тыльной стороной ладони.

— Приятно видеть, что твоим дедуктивным способностям не мешает алкоголь.

Он поднимает бутылку, как бы говоря «Ваше здоровье!», прежде чем сделать еще один глоток.

— Я не эксперт, — говорю я. — Но думаю, что тебе уже достаточно.

Он хмыкает и поднимает подбородок, устремляя взгляд в небо.

— Может быть.

Я притворяюсь, что изучаю свой ноутбук, но не вижу экрана. Вместо этого наблюдаю за Матео. Его голова наклонена набок, лоб нахмурен, губы сжаты в жесткую линию. Боже мой, он выглядит несчастным. В прекрасном, но измученном виде. Интересно, это как-то связано со вчерашним собранием?

— Ты был… — Я делаю паузу и щелкаю клавишами ноутбука, открывая и закрывая случайные окна, чтобы создать впечатление, что только наполовину увлечена нашим разговором. — На поминках вчера вечером? — Я ненадолго поднимаю глаза и на секунду ловлю его холодный, темный взгляд, прежде чем вернуться к экрану.

— Поминки, — бормочет он, но не отвечает.

Матео сидит в углу, снова откинув голову назад, и может показаться, что он спит, если бы не то, как вертит в руках бутылку с алкоголем.

Еще больше щелчков по клавишам ноутбука. Тишина дружелюбная, несмотря на то, что у меня сжимается в груди, и мне хочется протянуть руку и прикоснуться к нему. Мне хочется выяснить, кто причинил ему боль и почему он держит эту бутылку так, будто это единственное, что связывает его с миром.

— Хочешь поговорить об этом? — тихо спрашиваю я, задаваясь вопросом, услышал ли он меня вообще.

Проходит минута, прежде чем он говорит:

— Не с тобой.

Ай. Ладно.

Я могла бы поверить, что тот невероятный день, который мы провели в пещере, а затем на ферме, был сном или фантазией, если бы не фотографии, которые смотрят мне в лицо с экрана моего ноутбука. Это не тот человек, от чьего присутствия на глазах старика выступили слезы, и не тот, кто ласково разговаривал с козами. Это не тот человек, который проверял, все ли со мной в порядке после того, как меня облепили летучие мыши, или учил меня собирать манго.

Какого хрена?

Мое замешательство перерастает в жгучий гнев. Я знаю, что ничего хорошего из моего пребывания здесь с ним сегодня не выйдет. Я буду давить, он будет жесток, и мы поссоримся.

Мне следует вернуться в постель, попытаться уснуть. Или поработать, лежа на койке.

Я уже собираюсь уйти, но он двигается первым. Матео наклоняется вперед на своем стуле и, пошатываясь, поднимается на ноги. Ставит бутылку на перила, и она падает на песок внизу с тихим стуком.

— Упс, — говорит он хрипло и негромко усмехается. Он делает шаг. Его нога за что-то цепляется, или, что более вероятно, вообще ни за что.

— Осторожно. — Я делаю выпад, чтобы поймать его. — Позволь мне помочь. — Я проскальзываю у него под мышкой, и он наваливается на меня всем своим весом. Он крупный мужчина, и у меня болят ноги от усилий, которые требуются, чтобы удерживать его в вертикальном положении. Я обхватываю его за поясницу и изо всех сил стараюсь вести к лестнице. Мы натыкаемся на стены, и я сильно ударяюсь бедром о перила лестницы. Вскрикиваю от боли, прекрасно зная, что останется синяк.

— Вверх, — говорю я Матео, делая шаг. — Еще шаг. И еще один. — Он принимает мою помощь без жалоб. Мне нравится чувствовать себя нужной ему. Поддерживать его. В каком-то смысле это похоже на расплату за все, что он для меня сделал.

Мы поднимаемся на верхнюю ступеньку. Я веду его по коридору к его комнате.

— У тебя будут большие проблемы, — говорит он, когда мы доходим до его двери.

Я не обращаю внимания на его пьяное бормотание и умудряюсь открыть ее с ноутбуком, зажатым под мышкой.

— Тебе нужно выпить воды. Я принесу что-нибудь от приступа чудовищной головной боли.

— Это у тебя завтра будет чудовищная головная боль, — говорит он и хихикает себе под нос.

Я довожу его до кровати и кладу ноутбук на прикроватную тумбочку.

— Сейчас вернусь. — Я задерживаюсь на минуту, раздумывая, не следует ли мне уложить его на подушки и помочь раздеться, но решаю, что это услуга, которую я не должна оказывать.

Парень наклоняется вперед, опираясь локтями на колени, а его голова тяжело свисает между широкими плечами.