— Пойдем. — Я спускаюсь по ступенькам на пляж, но затем жду, пока он выберет направление, в котором мы пойдем. Мы оказываемся на мокром песке. Я жалею, что не взяла с собой фотоаппарат, чтобы сфотографировать отпечатки наших ног рядом, чтобы иметь осязаемое свидетельство того, что в конечном итоге останется воспоминанием.

Первые несколько минут мы молчим. Я отказываюсь быть инициатором разговора. Он предложил прогуляться, потому что как предполагаю, ему есть чем поделиться. И я даю ему пространство, в котором он нуждается, и с тревогой жду, что он скажет.

У него снова такое лицо, будто ему больно. Спустя еще минуту или около того парень наконец открывает рот.

— Мы с Кайей встречались пять лет.

Мышцы в моем теле напрягаются так, что я отстаю на шаг или два.

— Ни хрена себе… — Я бросаюсь догонять его. — Это… серьезно.

— Да… было. — Он прочищает горло. — Я дружил с ее братом. Мы вместе занимались серфингом и пришли на профессиональную сцену в одно и то же время. Мы все делали вместе, ездили на турниры вместе. Мы были близки. Как семья.

Я смотрю, как мои пальцы ног погружаются в песок с каждым шагом, и думаю, что Кайя, должно быть, ненавидит меня. Когда помогала мне с раной, она не знала, что в итоге я буду целоваться с ее бывшим парнем. Боже, мне плохо!

— Тео! Как дела? — Светловолосый парень со светлыми глазами и темным загаром выходит из воды с доской под мышкой.

Матео кривит губы от досады, но вступает с ним в светскую беседу. Я бы обратила внимание, если бы понимала, о чем они говорят — что-то о морском ветре, закрытиях и волнах над головой.

— Болею за трехкратное чемпионство в «Большой волне», — говорит парень, хватая Матео за плечо и сжимая его. — Увидимся.

Он убегает трусцой, встряхивая своими длинными мокрыми волосами, чтобы избавить их от воды.

Мы продолжаем идти.

— Ты знаешь всех на этом острове? — спрашиваю я.

— Почти. Это был Ленни Бекхэм. Все его знают. — Он игриво поднимает бровь. — Кроме тебя.

Я оборачиваюсь и вижу, что Ленни сидит на полотенце рядом с ребенком, который выпрашивает еду, Бинди.

— Мог бы представить меня. Тогда по возвращению домой, я могла бы похвастаться встречей со знаменитостью.

— Извини, я не очень хорошо соображаю, — он хмурится. — Когда ты возвращаешься домой?

— Через десять дней. — Я наклоняюсь, поднимаю ракушку и верчу ее между пальцами. — Это еще одна причина, по которой я не пришла к тебе вчера вечером.

Матео поворачивается ко мне, интересуясь, что я скажу дальше.

Я перестаю идти и поворачиваюсь к нему лицом.

— В чем смысл? — Я делаю движение между нами. — Мы не можем начать что-то существенное, но просто отпускная интрижка с тобой — это как-то неправильно.

Его брови сходятся вместе.

— Не пойми неправильно. Если бы Кайя не вошла к нам прошлой ночью, я бы не смогла уйти от тебя.

— Черт, — рычит он и проводит рукой по лицу. — Я знал, что должен был заставить ее уйти.

— И все же, ты отпрыгнул от меня, как от огня, когда она вошла в комнату. Почему?

— Все это чертовски сложно, — стонет он. Снимает бейсболку, проводит рукой по волосам, затем надевает ее обратно.

— Это необязательно должно быть так. Просто скажи мне, чего ты хочешь.

Его темные глаза вспыхивают, и парень подходит ближе, стирая каждый дюйм воздуха между нами. Обхватывает мои бедра, притягивает меня ближе, а затем скользит руками вокруг, смыкая их на моей пояснице.

— Я хочу быть с тобой столько, сколько нам осталось. Я не понимаю, что происходит, знаю только, что уже давно не чувствовал ничего, кроме злости и обиды. Потом появляешься ты, и я снова смеюсь. Когда я с тобой, то не хочу поджечь весь этот гребаный мир и смотреть, как все горит.

Его слова словно сжимают мое горло, и мне трудно сглотнуть.

— Я делаю это с тобой? — Моя грудная клетка как будто собирается разорваться от того, как она раздувается. — Я думала, ты меня ненавидишь.

Он пожимает плечами.

— Я ненавижу всех. За исключением, теперь уже, тебя. — Он смотрит на мои губы губам, затем прищуривается. — Тебе это нравится?

Я широко ухмыляюсь.

— Нравится.

— Тебя не беспокоит, что я хочу, чтобы все остальные отвалили от меня на всю жизнь?

Я закатываю глаза.

— Ты любишь свою семью на ферме, и хотя твой кузен Энцо — мудак, я не думаю, что ты захочешь, чтобы он отвалил на всю жизнь.

Матео хмыкает.

Я прижимаюсь щекой к его груди и тихо смеюсь.

Он пальцами скользит к основанию моей косы на затылке.

— Я не хочу, чтобы ты жалела обо мне.

— Не буду. — Мне будет чертовски больно возвращаться домой, но я никогда не буду жалеть о том, что он спас мою жизнь или помог мне спасти мою будущую карьеру фотографа. — Я жалею только, что не смогла войти в воду. — Бросаю взгляд на яростно бьющиеся волны.