Запись может указывать на отсутствие личного знакомства Николь К. Эванс и Маркуса Й. Кёнинга до совместного начала расследования дела №SR-451//ke//10-06-2010, переквалифицированного из аналогичного категории M с присвоением индекса S и объединённого с отдельными производствами №MR-049//ke//02-06-2010; №MR-631//g#//25-05-2010 и №MD-112//rs//17-05-2010.

Отсканируйте код файла в системе для просмотра.

Маркус Кёнинг поворачивает из-за угла коридора, проходит под камерой и хватается за ручку двери собственного кабинета. С противоположной стороны коридора к нему спешит Николь Эванс с подписанным документом в руках.

– Детектив Кёнинг! – зовёт она.

Тот толкает сворку и замирает в проходе, оборачиваясь. Выжидающе глядит на оробевшую Николь.

– Так и будете молчать, лейтенант? – спрашивает.

– Эванс! – бросает та. – Николь Эванс! Очень рада…

– Это мне? Что там у вас?

Кёнинг берёт лист из рук Эванс, начинает читать. Хмыкает.

– Из ОП? Ну проходите…

Они скрываются внутри кабинета детектива.

– Почему ко мне? – уточнил Маркус, жестом предлагая Николь стул. – Жарко?

Она убрала со лба слипшиеся от пота волосы и кивнула. Маркус включил кондиционер.

– Можно воды? – попросила Эванс.

– Нет, – возразил детектив. – Так что насчёт моего первого вопроса? Отчего не Гарсиа?

Едва уловимый в голосе детектива немецкий акцент придавал его словам глубины, заставляя собеседника думать, будто Маркусу известно куда больше, чем он озвучивал. Кёнинг сбросил пиджак на спинку кресла и плюхнулся в него. Подмышки рубашки были тёмными от пота

– Я пишу про вас книгу. Всегда мечтала…

– Нечто в стиле Сидни Шелдон? – нахмурился Маркус.

Он медленно отпил что-то из кружки, не отрывая устремлённого поверх неё взгляда от Эванс.

– Что вы, нет… Для академии, это будет исследование…

– Что ж, отрадно, но, видите ли, я заинтересован в помощнике, а не в девочке-биографе, – отмахнулся Кёнинг. – Так и передайте шефу…

– Хватит! – перебила Эванс. – Я шла в полицию чтобы расследовать, учиться этому у лучших и передавать другим. Перевод уже подписан. Сегодня вам позвонит Сезар, и вы скажете ему, что не возражаете против нашего сотрудничества!

– Эвоно как, – усмехнулся Маркус.

– Не вижу ничего смешного…

– В будущем проверяй тех, с кем тебя ставят работать, – проговорил Кёнинг, потрясывая характеристикой Николь. – Характеристики, как правило, пишут для галочки, но похоже не эту. Тут, помимо прочего, написано, ты остро реагируешь на критику своего профессионализма… Конечно, мы могли бы посостязаться в меткости, но устраивать перестрелку в моём кабинете было бы, мягко говоря, нетактично. К тому же, стену только покрасили после чернильных брызг Хьюго…

Он убрал документ в ящик.

– Простите… – замялась Николь.

– Моего слова у тебя пока нет, – продолжил Кёнинг, не обращая внимания на смущение Эванс. – Скажу его, после того как поработаем в поле.

– Спасибо, детектив!

– Вон твой стол, располагайся, – отмахнулся тот.

Лейтенант обернулась на заваленное горами папок рабочее место в тёмном углу.

– После Хьюго осталось много хлама – перебери, сдай в архив, если найдёшь что-то официальное, а остальное сложи в коробки и отнеси к его кабинету, он в конце коридора.

5. Выдержки из дневника Николь К. Эванс

за 31.05.2010 – 06.06.2010

Пояснение:

В приведённой записи наблюдается интерес Николь Катрин Эванс к применению оружия.

Вторник

Сегодня был просто безумный день. Только Кёнинг взял меня под крыло, и сразу убийство, как по заказу.

При этом в детективном ритм совсем другой. Не привыкла ехать туда, где всё уже произошло. В отделе по борьбе с ОП обычно тебя дёргают в самый неподходящий момент, и ты мчишься на задержание или перестрелку, гадаешь, вернёшься ли, чтобы доесть свой обед, попадёшь ли домой. Ты едешь в активную неизвестность. Опасную. Полную пьянящего запаха пороха и звенящую от разбрызганного вместе с кровью адреналина.

Здесь же всё иначе. Тебя посылают в статичную неизвестность. Единственный адреналин, который тут доступен, порождает стремление отыскать улику, заметить деталь, разгадать загадку.

Вопреки моим ожиданиям, Кёнинг пока не торопится делиться опытом и собственными приёмами работы. У меня вообще сложилось впечатление, что он не делает ничего. Хотя, конечно, это не так. Он смотрит и думает. Смотрит и смотрит. И думает, думает, думает.

В общем, всё далеко не как в фильмах. Взглянешь так со стороны, и решишь, что он с тем же успехом мог бы размышлять о приготовлении ужина. Но в тяге к киношному усложнению Маркусу всё же не отказать – так и хочет отыскать какое-то скрытое послание от убийцы. Слона этого с собой притащил в кабинет.