— И это все вам удалось провернуть за пятнадцать минут?

В моем представлении госпереворот занимал намного больше времени. Хотя бы пару дней.

— Чуть меньше, — пожал плечами Витторн. — Хартрай решил, что дворец — непреступная крепость, в которой ему ничего не угрожает… Он ошибся. Никогда нельзя расслабляться, Агния. И чужое трогать тоже не надо.

— Чужое? — переспросила я.

— Не люблю, когда трогают то, что…

«…принадлежит мне?..»

Именно эта фраза повисла между нами, увеличивая и без того сильное напряжение.

Я вся подобралась, готовая возразить, поспорить и даже немного разозлиться.

«Я же не вещь. И уж точно не принадлежу ему!»

Витторн тут же уловил мое настроение. Всё-таки психолог из него получился бы отличный

— …находится под моей защитой, — закончил он свою фразу.

Я подозрительно на него взглянула, но ничего не сказала.

— Хартрай никогда не пользовался особой популярностью, и последователей у него было не так много. Он у власти находился лишь потому, что Ирм к ней не рвался. Твой рисунок его страшно разозлил и испугал.

— И поэтому он решил, что брак со мной — это наилучший вариант?

— Ты даже не представляешь, на что способна Видящая. Ожившие рисунки — это лишь начало. Через год или два ты будешь видеть любого насквозь. Что он скрывает, говорит правду или ложь…

— Не буду, — твердо произнесла я. — Ничего этого не будет. Скоро новогодний бал, после которого я вернусь домой.

— Да, конечно, — покорно согласился Витторн и поднялся. — Как я мог забыть. Пойдем, нам пора.

— Куда?

— Для начала попрощаться с Горланом. А потом нас ждет портал и твои родители.

— Отлично. А то я как-то устала от приключений.

Витторн подал мне руку, помогая пройти мимо обломков, которые остались после огненной вспышки.

— Я смотрю, ты уже вовсю пользуешься даром Агнелики, — заметил мужчина, ведя меня по длинному коридору.

— Пытаюсь. А Хартрай никому не расскажет о том, что я не княжна?

— Не расскажет, — пообещал фокр, продолжая держать меня за руку. — Кстати, ты была не права.

— В чем на этот раз? — вздохнула я.

— Я видел тебя, Агния. Тебя настоящую. На рисунке. И ты красивее Агнелики.

Я красивее Агнелики? Что за глупость? Это же неправда. Агнелика — она вся такая воздушная, невероятная. У неё более правильные черты лица, фарфоровая кожа без изъяна, идеальная фигура. Волосы красивого лилового оттенка, такие мягкие, послушные.

Она лучше меня.

И я это точно знаю, но…

Почему же от этих слов улыбка, такая легкая и едва уловимая, сама расцвела на губах? Почему настроение сразу улучшилось и я перестала хмуриться? Почему сердце часто-часто застучало в груди, даря непонятную легкость и воздушность? А я не шла рядом с фокром, а почти летела.

«Брось дурить, Агния!»

Но не получалось. Опускаться на землю совсем не хотелось.

«Витторн сказал, что я красивее. Именно я! Настоящая я — красивая!»

И улыбка отказывалась покидать моё лицо, продолжая ярко сиять.

Мужчина больше ничего не произнес за время нашего путешествия, словно давал мне возможность принять и осмыслить его слова. Лишь вел меня вперед, крепко держа за руку.

— Горлан сейчас немного не в настроении, так что не обращай на него внимания, — сообщил мужчина, когда мы остановились у огромной двустворчатой двери белого цвета с позолотой.

Я быстро кивнула.

Двери открылись сами собой, и мы оказались в огромном белоснежном зале с высоченными потолками и зеркальными стенами. Все вокруг было украшено живыми цветами молочного и бежевого оттенка, которые стояли в высоких вазах. Их было так много, что создавалось ощущение, что мы не в зале, а в самой настоящей оранжерее.

У дальней стены стояло два трона с красной обивкой и позолоченными подлокотниками. На спинке каждого был сверху приделан золотой герб.

На одном из тронов — на том, что повыше, — возлежал Горлан. Именно возлежал, потому что он уперся спиной в один подлокотник, а ноги с тяжёлыми и совсем не чистыми сапогами положил на другой.

В руках золотой обруч — вроде того, что я нарисовала у него на голове. Мужчина крутил его на руке и выглядел при этом далеко не счастливым.

— Что стало с залом? — спросил Витторн, первым шагая к трону вдоль узкого коридора, который был выстелен красной дорожкой.

— К свадьбе готовились. Надо сказать, оперативно всё соорудили, — отозвался Горлан, не отрывая взгляда от обруча в руке.

— Не знал, что Хартрай такой любитель белого цвета.

— Мне, если честно, совершенно все равно, что он любит или не любит, — буркнул мужчина, переводя на нас взгляд.

Причем, когда увидел меня, его лицо еще больше скривилось, а на лбу залегла некрасивая складка.