— А это не опасно?

— Нет. Профессор Карпов слишком многим мне обязан — уверенно заявил Док.

— Артём Абрамович, признайся, зачем ты ездил в Москву? — спросил я, почувствовал, что он хочет что-то рассказать, но никак не решается.

— Я очень хотел посетить один медицинский архив, оставшийся почти нетронутым с царских времён, ибо догадался, что от этого дело несёт махровым оккультизмом.

— Ну тогда рассказывай — попросил я, и Кац, тяжко вздохнув, плеснул себе и мне в только что заваренное кофе, немного коньяку.

— Если коротко, то дело обстоит так. На кольце француженки и на принесённом тобою обломке сабли выгравированы изречения, имеющие один и тот же смысл.

— Это которые про вечную жизнь?

— Да. А я, ещё будучи студентом медицинского, слышал от своего преподавателя одну таинственную историю, про общество московских оккультистов. Они утверждали, что вечная жизнь возможна, но для этого придётся приносить людей в жертву. А возглавлял это тайное общество, один господин, утверждающий, что он царских кровей. Некто барон Рождественский. Так ничего особенного, на первый взгляд обычный шарлатан, обожающий показывать эффектные фокусы, и устраивать поддельные сеансы общения с потусторонними силами. Московскому высшему обществу, нравилось пощекотать нервишки и прикоснуться к чему-то запретному. Так вот, этот недоделанный Калиостро, московского разлива, облапошивал местный бомонд, вплоть до революции 1905 года. Собирал деньги за сеансы магии и вызывал духов при помощи своих подельников.

— Таких дельцов в царские времена хватало. Но при чём тут наш случай?

— Конкретно Рождественский и его общество ни при чём, но был у него один помощник, который действительно смог пару раз всех удивить. В частности, он, действуя за спиной Рождественского, взялся вылечить за большие деньги, дочь одного питерского промышленника, от неизлечимой болезни.

— Уж не того ли промышленника, что построил наш комбинат и Царский переулок? — спросил я, догадавшись, к чему Кац ведёт.

— Да. И он действительно смог её вылечить. В архиве я обнаружил и просмотрел историю болезни и отчёт одного известного московского медика. И я уверяю тебя, Саша, всё это не подделки. Девочка действительно полностью выздоровела и потом прошла несколько врачебных комиссий, которые сей факт подтвердили.

Не знаю почему, но мне сразу вспомнился один из мажоров. А конкретно хозяин Мерседеса. Облачённый в адидасовские шмотки парень, тоже утверждал, что чудесным образом вылечил рак крови за один день.

— И вы хотите сказать, что за выздоровление дочки промышленника, кто-то заплатил своей жизнью?

— Я до конца не уверен. Но сдаётся мне, все эти подземные ходы и галереи появились здесь не просто так. Я давно чувствовал нечто странное, витающее вокруг комбината и Царского переулка.

После того как Кац договорил, я почувствовал, как разбросанные по сознанию пазлы, состоящие из разных фактов и домыслов, начинают сползаться в единую конструкцию. Нет, я не увидел цельной картины, но кое-что начало вырисовываться.

— Артём Абрамович, а что ты скажешь, если я сообщу тебе, что знаю, где именно на окраине Москвы, состоится следующее жертвоприношение?

— Скажу, что мы обязаны этому помешать — ответил доктор не задумываясь.

— Вот именно этим я завтра и собираюсь заняться.

— Значит, это произойдёт завтра?

— Да.

— Ну тогда, Саша, я еду с тобой — порывисто заявил Кац. — Тем более, наслушавшись тебя, я разбил свою копилку и в Москве приобрёл вот это.

Кац вытащил из ящика стола любительскую кинокамеру «ЛОМО-200».

— Плёнка заряжена, так что я готов зафиксировать всё что угодно.

Если честно, то я был рад, что завтра, смогу отправиться не один на встречу с неизвестностью. К тому же надо проверить, как доктор Кац отреагирует на то странное место, из которого немного сквозит чем-то потусторонним.

— Значит, едем вместе — согласился я, и док охотно кивнул.

— Но в остальном, предупреждаю сразу. Саша, я совсем не боец, так что навряд ли помогу, если дело дойдёт до реальной схватки. Конечно, зашить рану или даже достать пулю, я смогу в любых условиях, но в остальном, навряд ли буду полезен.

— Ничего, Артём Абрамович, силовую часть миссии я возьму на себя — пообещал я и не смог сдержать появление зловещей улыбки, у себя на физиономии.

Как и предупреждал отец, ровно в восемь утра затрезвонил мой телефон. Однако брать трубку я точно не собирался, ибо давно усвоил, одно старинное правило. Если с дуру вышел на связь с начальством, потом отмазаться будет намного труднее. А так, я ничего не слышал, никого не видел и ничего не знаю. И вообще, в своей законный выходной могу бесследно исчезнуть хоть на сутки.