И мощный поток силы эфириала устремился в мою левую руку, наполняя энергоканалы за доли секунды.

Это была отличная «подзаправка». Вот только сам эфириал словно и не чувствовал, что я выпиваю саму его жизнь. Количество излучаемой им энергии было слишком огромно, чтобы поглотить её просто так.

А у меня вскоре начало жечь энергоканалы. Больше тянуть было нельзя, моя энергосистема просто не смогла бы поглотить такой массив силы.

Новый удар щупом. Новая выжженная пробоина в палубе.

И Чутьё, говорящее об опасности сзади.

Пришлось шустро уходить в сторону, от атак ещё двух вступивших в бой эфириалов.

А ведь к нам приближалось их ещё больше… самое большее через минуту они полностью облепят Победоносного и наш подъём наверх завершится.

Ну уж нет!

«Зверобой» снова выстрелил! На этот раз ровно в макр, пульсирующий в груди ближайшего эфириала.

Тварь дрогнула, затрепетав гигнатскими крыльями. Новый визг, но я не обратил внимание, тут же повторяя залп.

Макр треснул. Вместе с этим надломились все структуры, от него исходящие. Эфириал рухнул на палубу, в агонии размахивая лапками, щупом и крыльями. Во все стороны от него хаотично били снопы искр.

И другие твари это заметили. Они мгновенно бросились на меня, как разъярённые звери!

От их былой чёткости движений не осталось и следа.

Уж не знаю, было ли это проявлением внутривидовой солидарности или просто желание уничтожить меня, как угрозу. Но мне, как ни странно, это было на руку.

Твари атаковали чаще, яростнее. Но самая скорость и точность ударов заметно просели, напоминая теперь не выцеливание, а хаотичное тыканье.

Из-за этого, а также благодаря Чутью, стало ещё проще ещё проще лавировать в стороны. И контратаковать самому.

Два выстрела подряд.

Новый эфириал упал в конвульсиях.

Последний взвыл. И к этому моменту сзади подбиралось ещё с десяток…

— Охо! Держись, Ярослав Кальмаров, мы выходим на Лицевой мир!

— Неужели, — рыкнул я, уходя от атаки последнего эфириала на борту.

В «Зверобое» оставалась последняя заряженная пуля. Ею эфириала не убить. Зато можно задержать одну из тварей, которая вот-вот завалится на корабль.

Я отскочил назад и на развороте выстрелил в ближайшего энергомотылька. Попадая точно в его макровое сердце.

Он вздрогнул и сбился с полёта, став преградой для своих собратьев. Они напоролись на него сзади.

Их энергетические тела столкнулись, а затем с чередой ярких вспышек были отброшены друг от друга.

Эффект превзошёл все ожидания!

И в следующий момент мир изменился. Тьма резко сменилась на яркий утренний свет. А бездна на знакомые очертания Восточного моря.

Мотылёк, который несколько секунд назад хотел зажарить меня «сварочным» щупом, издал свой последний крик.

Его энергетическое тело начало просто расплываться во все стороны, словно растаявший холодец. Ужасная смерть.

То же самое произошло и с двумя уже павшими эфириалами, лежащими на палубе. Они растеклись.

А вместо них остались всего лишь треснутые от моих выстрелов макры.

— Какого демона они сдохли так просто? — громко спросил я, переводя дух от напряжённой схватки.

— Охо! Лицевой мир для эфириала хуже, чем для любой другой твари с Изнанки! Они просто не могут выдержать его абсолютной материальной природы, а потому обречены на бесславную гибель. Что нам на пользу! — жизнерадостно произнёс Победоносный.

Но вот я радости не испытывал. Потому что на нас двигался огромный боевой корабль.

Тем не менее я был готов снова вступить в бой. Пока не увидел имперские знамёна, гордо реявшие над судном.

Только спустя пару мгновений я узнал в нём «Арктиду» — личный флагман адмирала Косаткина.

Как выяснилось, после моего резкого исчезновения, адмирал Косаткин забил тревогу. Я был почти тронут.

Но понимал, что дело не в личной привязанности, а в стратегических интересах. Мои силы были одним из значимых козырей обороны Владивостока. Так что для города моё исчезновение подорвало бы его безопасность.

О чём не преминул в активной форме заявить Косаткин, когда я поднялся на капитанский мостик «Арктиды».

— Как можно было опуститься на судно, которое мы не изучили, но считали вражеским⁈ — он с искренним недоумением развёл руками.

А я только улыбнулся.

— Интуиция, Чуйка, можешь называть это как угодно.

— Даже сильнейшие интуиты могут ошибаться, а вот логика — никогда!

— И где же была твоя логика, когда ты не рассказал мне о судьбе Елены Амурской? — внезапно развернулся я, сделав свой голос похожим на сталь.

Косаткин тут же нахмурился.

Всех своих офицеров он отправил по постам, как только я поднялся на борт. Мой отчёт он желал услышать без лишних ушей.

Но сейчас, вероятно, он об этом жалел.