— Косатка — хищник. Сильный, опасный и очень умный. Она всегда стоит за свою стаю, поддерживая молодых и старых. И эти традиции мы перенесли в свой род. Но иногда… она бывает жестока.

— Пожирает собственных детей?

— Нет, она их не пожирает. Просто убивает, — он стиснул зубы. — Я не знаю почему и не знаю, как она выбирает жертву. Но мой отец считал, что так она проверяет… нашу преданность. Жестокостью. После таких жертвоприношений наш род получает её благословение на несколько лет, что увеличивает силу дара.

Он сжал кулаки и со злостью произнёс:

— Но я не собираюсь платить такую цену, за чуть более сильный голос. Тем более, что он не является моим главным оружием. Я пришёл к тому, что имею, с помощью ума, настойчивости и преданности отчизне! А не благословению жестокой Косатки.

— Боги… — я понимающе кивнул. — Они бывают жестоки. А их мораль не всегда понятна нам.

— Они за гранью человеческого, — процедил он. — И, видимо, считают ниже своего достоинства объяснять причины своих поступков.

— А ты спрашивал?

— Неоднократно. Но Косатка ни разу не вышла со мной на связь, за всю мою жизнь.

— Возможно, сегодня мы это исправим.

Через несколько минут к нам вернулся Святобор с Иваном Косаткиным. Они шли за цветными платками, которые мы обвязывали на деревьях по пути. А для точности связывались через амулеты Косаткиных.

Крайне полезная оказалась штука. Лучше мобилетов, потому что работала на полную в любом месте и при любых обстоятельствах.

Ещё б можно было её с Изнанки на Лицевой использовать, тогда бы вообще цены этим синим амулетам не было. Но пока только так.

Крупных и опасных тварей в округе не было. Даже их следов не обнаружено.

Разведчики заметили только несколько туманных рысей, которых перебили в коротком бою. И сейчас гордо бренчали макрами, перевязанными шнурами.

Вскоре немного пришла в себя Таня и напросилась идти ближе ко мне и своему отцу.

— В «коробке» из людей мне не по себе, — призналась она. — Я же с вами всё равно в безопасности, мой граф? — на слове безопасность её голос едва заметно дрогнул.

Боялась.

— Разумеется, — я обнадёживающе кивнул. — Но не отходи. Держись как можно ближе.

— Поняла! — живенько ответила она и вцепилась в мою руку. Под осуждающий взгляд Косаткина… только, как-то странно блеснули в этот момент его глаза.

Словно там хохотали бесенята!

Пройдоха старый.

Я уже всерьёз начал подозревать, что он собирается выдать свою дочь за меня. Тогда многие из его былых действий выглядели логично. Как, например, отправка Тани на Изнанку с амулетом связи.

— Пришли, — глухо сказал Косаткин, прерывая мои мысли.

Мы остановились перед высокой скалой. Чуть прикрытой туманом.

— Точно здесь? — спросил я.

— Да. Здесь я слышу её песнь, — он повернулся ко мне. — И она ждёт…

— Видимо, затворничество ей совсем надоело, — без веселья пошутил я.

На всякий случай я достал пару пару иголок Златика. Он их отдал мне, настоятельно требуя, чтобы я сохранил их в целости и сохранности! Иначе он мог ослабнуть.

Я его заверил, что они не пропадут.

Взяв иголками между пальцами обеих рук, я чуть ослабил хват. Тогда они пришли в движение.

Словно стрелки компаса, они повернули в одно и то же место. Как раз на эту скалу.

— Идём, — заявил я, возвращая иголки в карманы. — Свят, остаёшься за главного.

— Да, граф Кальмаров! — исполнительно ответил он.

Мы подошли к скале. В ней скрывался едва заметный чёрный проход, прямо вглубь.

Косаткин остановился в раздумьях. А Таня только прижалась ко мне сильнее.

Да, мне тоже было немного не по себе от этого места.

Оттуда веяло холодом морской бури. А в Истинном Виденье я распознал насыщенные волны светло-голубой силы, идущие из прохода.

Цвет тропического моря…

Точно такой же, как цвет в глазах Тани. Она мелко дрожала.

— Всё будет хорошо. Я спасу тебя.

На мой голос она обернулась мгновенно. Внимательно посмотрела мне в глаза и перестала дрожать. Наоборот, чуть-чуть улыбнулась.

— Я верю… граф мой.

Взяв в руки прихваченный заранее макровый фонарь, я сделал шаг вперёд. Таня не отрываясь от моей руки семенила рядом. А Косаткин, наконец, преодолел все сомнения.

Вот что творит пример!

В голове тут же пронеслись воспоминания. Как я повёл своих псионических боевых братьев вперёд, в битве за Берлин.

Тогда нас окружили и должны были вот-вот уничтожить перекрёстным огнём.

Но я выгадал момент. И бросился на прорыв, вдохновляя примером своих людей.

Наш натиск был стольк силён, что мы обошлись без безвозвратных потерь. Правда, пришлось самому живучему из нас — Троллю — приделывать руку. Но он хохотал, приговаривая что новая отрастёт.

Безумный весельчак.