— Ошибаешься, — мягко сказал я, смотря в глаза контрразведчика. Но он не отвечал. Его взор был направлен строго вперёд и видел какую-то другую картину.

Псионическим Импульсом его не оглушить.

— Яр, — поморщился Хельг. — Что-то дурное тут творится…

— Ага, — сжал зубы Святобор. — Надо… — он выдохнул. — Надо убить кого-нибудь, — его рука потянулась к топору.

Но я был быстрее.

Удар в точку между подбородком и шеей — Святобор отправился в отключку.

Контрразведчики были захвачены в областях шеи. И вскоре свалились от лёгкого придушения.

А Хельг покачивался из стороны в сторону, медленно моргая.

Они какие-то… бесполезные.

Если оставлю их, то могут и в спину ударить.

Может, утопить их?

И тут на моём лице выплыл оскал. Я громко закричал на весь остров: — Твои игры со мной не пройдут! — и рассмеялся, параллельно нащупывая, каким образом в мою голову закралась безумная мысль избавиться от своих товарищей.

Дорожка мыслей шла через Елисея.

Сам он стоял и сдавливал свою окровавленную руку, отрешённо наблюдая за капающим на скалы ручейком крови.

— ХОЗЯИН! — всполошился Златик. — М-МНЕ СЛОЖНО! — его некогда гордый голос зазвучал с жалобностью. «Алтарь» давил и на него.

— Терпи, дружище, сейчас я всё сделаю! — и моя псионическая сила пошла в ответное наступление.

По связи через иглу Златика, потом через разум Елисея, она мощным потоком ударила по отправителю зловредных идей.

И он встрепенулся. Но не так, как это делают живые. А так, как бьётся в агонии раненный насмерть зверь.

Но я здесь был не при чём.

Эта агония была для него последним проявлением жизни, которая оборвалась уже давным давно.

Щёлк.

ЩЁЛК!

Зубы стучали.

Запах крови. Вкус металла на языке.

Я чувствовал, какого было этой сущности.

А потом услышал её истинный голос, похожий на лишённый эмоции шёпот.

— Пахнет Кальмаром. Вкусно. Было. Когда я чувствовал. Когда я жаждал еды. А сейчас? Сейчас я не чувствую ничего. Только помню. Верни мне голод, Кальмаров. Иначе я мёртв. Я мёртв.

— Отпусти моих людей, тогда поговорим серьёзнее. Прямо в твоих чертогах, Мегалодон!

Земля под нашими ногами вздрогнула.

Полубезумный взгляд Елисея просиял, на нём выступило выражение триумфа.

— Я заставил! — с наслаждением прорычал он.

Но нет.

Дело было не в нём.

А в том, что Мегалодон — древний хозяин этого острова и истинный управитель «Зубастого Алтаря» — принял моё условие.

Потому что я был его последней возможностью не исчезнуть. Точнее тому, что от него всё ещё оставалось.

Дрожь земли усиливалась. Зазвучал грохот и треск ломающихся под ногами скал.

Впереди, в центре острова, камни разошлись. Между ними в небо вырастал широкий каменный алтарь в виде распахнутой акульей пасти, с десятками окровавленных зубов.

И кровь эта была свежей. А по энергетике напоминала Елисея, что наводило на мысли.

— Подходи. Говорить. Жить. Голод. Верни мне голод! — голос в моей голове прозвучал резче с нотками требовательного нетерпения. Он не просто желал вновь стать тем, кем был. Он жаждал этого всем своим существом так же, как хочет пищи находящийся на грани голодной смерти бродяга.

— Отпусти их, — железным голосом сказал я, формируя в нашей связи заряд мощной псионической силы. Достаточный, чтобы стать неприятной дубинкой по его голове, в случае отрицательного ответа.

— Забирай!

Аура моих спутников тут стала быстро очищаться от мёртвой силы Мегалодона. Быстро, но плавно, как сливающийся в воронку кисель.

Хельг перестал раскачиваться. Он сел на скалы, морща лицо.

— Поганое место, — хрипло сказал он, устало косясь на вышедший из земли «Зубастый Алтарь». — Ради вот этой дряни мы сюда пришли?

— Да. Это он, — просипел Елисей, тоже выйдя из своего транса. Он сплюнул на камни слюну с кровью и подтянул к себе свою раненную руку. — Вот эта дрянь сводит с ума людей, которые идут к её хозяину.

Я повернулся к духу золотого дракона, обращая к нему мысленный вопрос.

— Златик, ты как?

— Я ОПОЗОРЕН! — шумно выдохнул облако золотистой энергии. — ДАЛ СЛАБИНУ ПЕРЕД КАКИМ-ТО КАМНЕМ!

— Нет, — я покачал головой. — Это не просто камень, это останки почти убитого звериного бога. Судя по всему, некогда довольно могущественного. Так что тебе нечего стыдиться. Тем более, что я никому не скажу.

— ГЛАВНОЕ, ГЛАЗАСТОМУ НЕ ГОВОРИ! Я И ТАК ПОСТОЯННО ВИЖУ В ЕГО ПРОНЫРЛИВОМ ВЗГЛЯДЕ НАСМЕШКУ!