И чего он с ней разговаривает? Логики в словах Киры – ноль целых, ноль десятых. Да и вообще – какой спрос с пьяной в дым женщины? Не-е-ет. Кира Артуровна сейчас положительно недееспособна, за свои слова и поступки не отвечает, а поэтому…

– У тебя что-то осталось в ресторане? – Он оглядел ее внимательно. Плащ на ней, сумочка при ней. По идее всё важное должно быть при ней. – Телефон, кошелёк, документы – всё с собой? Что-то нужное осталось в «Бориске»?

– Угу. Тирамису. Я люблю-ю-ю тирамису-у-у… – вдруг замурлыкала Кира. И продолжила неожиданно. – Майоне-е-езом полива-а-ать…

– Кира!

Она послушно перестала петь.

– Влад заказал мне десерт.

– К чёрту тирамису! Пошли, – он снова отобрал у нее сигарету и взял за руку. Потянул за собой. – Давай, трогайся с места, Кирюша. Включай первую передачу и плавно отпускай сцепление.

Она вдруг улыбнулась. И пошла. Но недолго. На полпути к машине Кира Артуровна заупрямилась.

– Максим, куда мы идём?

– Куда надо – туда и идём! – Макс понял, что разговаривать с Кирой в таком состоянии малоэффективно. В таком состоянии с человеком надо изъясняться языком простых команд.

– Не пойду! – вдруг выкрикнула Кира. И, едва Макс набрал в грудь побольше воздуха, чтобы уже начать орать, шагнула к нему, прижалась лбом ко лбу – только тут Макс сообразил, что на каблуках она одного роста с ним – и прошептала. – Не пойду к нему. Не хочу. Максимка… – вцепилась ему двумя руками в полочки рубашки. – Забери меня отсюда… Пожалуйста…

– А я что делаю?! – всё-таки взорвался он. – Забираю! А ты не идёшь!

– Не отдавай меня ему, Максим, пожалуйста. Не хочу… – Теперь она прижималась щекой к его щеке и зашептала отчаянно. – Не отдавай. Не отдавай…

– Не отдам, – устало вздохнул Макс. Снова положил руки ей на плечи, чуть отодвинул, чтобы посмотреть в лицо. – Пойдём в машину, а, Кирюш?

– И ты меня увезёшь?

– Увезу.

– Отлично.

До машины они дошли без приключений. Хорошо, что электронный ключ был в кармане брюк, и «вольво» приветливо щёлкнул центральным замком, едва Макс положил ладонь на ручку дверцы.

– Давай, Кира Артуровна, садись в машину.

– А ты куда? – В Кире проснулась пьяная подозрительность.

– Мне нужно вернуться, – Макс медленно выдохнул. – Расплатиться. Взять вещи.

– А ты вернёшься?

– Обязательно.

– Обещаешь? – Она снова взяла его за полочку рубашки. – Ты, правда, вернёшься? Обещаешь?

Это было бы смешно. Если бы ее близость на него так не действовала. Вопреки всему, и неправильно – действовала.

– Обещаю, – вздохнул Макс. – А теперь, Кирюша, будь хорошей девочкой и садись в машину.

Она доверчиво кивнула и отпустила его рубашку. Садясь в машину, не вписалась макушкой, но, кажется, не заметила. Макс наклонился к дверце.

– Сидеть тихо и ждать меня. Телефон отключить. Задача ясна?

– Так точно! – радостно кивнула Кира. – Ты только приходи быстрее, ладно?

Какая-то детская вера в ее глазах просто сбивала с ног. Макс резко кивнул и хлопнул дверцей.

В ресторане первым делом нашёл взглядом стол Козикова. Влад еще разговаривал по телефону. Вот и славно. Макс направился к барной стойке и попросил счёт. Всё складывается удачно. Еще бы Кира Артуровна, и в самом деле, побыла немного хорошей и послушной девочкой.

Кира старательно исполняла роль хорошей девочки примерно треть дороги. А потом вдруг выдала:

– Мне плохо.

– В каком смысле? – Макс на секунду оторвался от дороги. – Как плохо?

– Сильно плохо, – прохрипела Кира. – Сейчас стошнит.

Взвизгнув тормозами, золотисто-бежевый «вольво» прижался к обочине. Резко открылась пассажирская дверца. Макс понял, что успел. Хотя… Как на это посмотреть. Сквозь лобовое стекло на него укоризненно взирал лес колоннады Казанского. Чуть ближе была остановка. А в ней – люди, которые тоже с неодобрением смотрели на то, как из остановившейся машины прямо на поребрик тошнит девушка. «А еще называемся культурной столицей» – явственно читалось на лице пожилой женщины с большим пакетом. Ну, а что делать, если так обстоятельства сложились? Макс упёрся лбом в руль, чтобы не смотреть на укоризненный Казанский. В голову пришла парадоксальная мысль: что если бы Кира уехала с Владом, то сейчас это была бы его головная боль. И секс бы Козикову вряд ли обломился. Мысль показалась Максу не очень-то благородной, и он прогнал ее прочь. И тут снова стукнула дверца.

– Ты всё? – Он повернул голову.

Кира была бледной. Тыльной стороной ладони вытирала губы и молчала. Чёрт! Салфетки. Он перегнулся, открыл бардачок и протянул ей пачку влажных салфеток.

– Держи.

Она принялась вытирать – лицо, руки, яростно, с остервенением. Замялась, не зная, куда деть использованные салфетки.

– На пол бросай. В ноги. Потом уберу.

– Хорошо. – Кира вздохнула. – Спасибо. Извини.

– Ничего. Ты как? Не тошнит больше?

– Не знаю, – Кира вздохнула. – Голова кружится.