Теперь уже очередь Оксаны несколько секунд молча смотреть на Макса. А потом она резко схватила телефон. А потом так же резко отняла его от уха.

– Она не берет трубку!

– Звони еще, – голос Макса обманчиво ласков. – Звони. Пока она не возьмёт трубку.

С третьей попытки Оксана дозвонилась.

– Она на меня наорала!

– И я ее целиком и полностью одобряю, – невозмутимо кивнул Макс. – Где она?

– Угол Троицкого и Измайловского! Показывает объект!

– Точнее. Адрес.

И, дослушав ответ, разжал пальцы.

– Упс… Какой я неловкий…

Остатки стеклянного парусника захрустели под подошвами мужских туфель. Оксана открывала и закрывала рот, как вытащенная на берег рыба.

– Да ты… – Он был уже у двери, когда она снова подала голос. Почти криком. – Что ты с ней носишься?! Что ты в ней нашёл?! Ты знаешь, какая она?! Что у нее было?! Да она же шалава! Потаскуха! Шлюха! А ты с ней носишься, как с принцессой!

Его пальцы уже легли на дверную ручку. Макс медленно обернулся.

– Ты совсем не знаешь значения слов, которые произносишь, Оксана. Шалава, потаскуха и шлюха – это ты.

Дверь снова закрылась с мягким щелчком. Но перед этим Макс не удержался и опрокинул на пол ни в чем не повинный фикус. Лучше фикус, чем Оксану. Ударить женщину воспитание не позволило.

Знакомый серый «субарь» красовался аккурат напротив Троицкого. И от сердца немного, но отлегло. А потом Макс увидел и саму Киру – она стояла в десятке метров от своей машины, рядом с другим автомобилем. И разговаривала с парой: мужчина и женщина. Видимо, супруги. Наверное, клиенты. Наконец-то ему повезло, не придётся искать Киру по всему городу.

Макс, не торопясь, подходил к разговаривающей троице. Разглядывал Киру. Где же ее пальто и костюм «я-вся-из-себя-приличная-дама-риелтор»? На ней джинсы, ладно облегающие ее аккуратную попу и длинные ноги. Короткая кожаная куртка, шарф укутывает шею и подбородок, руки спрятаны в карманах. Не риелтор – студентка. Но ее клиентов это не смущало – все трое о чем-то оживлённо переговаривались и улыбались. Макс остановился у Киры за спиной. Оказывается, можно злиться на человека и одновременно им любоваться. Потому что соскучился до жути, хоть она и коза.

На него обратили внимание собеседники Киры, женщина улыбнулась понимающе. Кира обернулась. Он не успел заметить выражение ее лица – если и было удивление, не поймал его. Потому что она снова резко обернулась к своим клиентам. Но те уже спешили завершить разговор и попрощаться. Видимо, основные моменты они уже обговорили. И Кире пришлось снова оборачиваться к нему. Но начинать диалог она явно не собиралась. Смотрела куда-то мимо, на Троицкий, лишь мазнув мимолётно взглядом по его лицу. Какие же у нее глаза тёмные.

– Ничего не хочешь мне сказать? – Макс начал разговор хорошо. Спокойно.

Кира покачала головой. Вот ведь коза!

– Точно ничего? – Голос Макса звучал мягко и вкрадчиво. – Например, почему ты два дня со мной не разговариваешь – не хочешь объяснить?

У нее дёрнулась щека. Полезла в карман за сигаретами, прикурила. Жутко хотелось вырвать у нее пачку и зажигалку из рук, выбросить всё, встряхнуть, наорать. Поцеловать. Но нельзя. Надо все выяснить. Раз и навсегда!

– Ты же всё и так знаешь. – Она резко выдохнула дым в сторону. – Оксана звонила, а я-то думала, зачем? К чему это всё, Макс? Она же тебе всё сказала.

«Не нужен этот разговор. Всё и так понятно. А еще – очень больно. Даже смотреть на тебя – больно».

– Мало ли что я знаю. – Он пожал плечами. – Я предпочитаю узнавать правду напрямую от людей. Мне интересно, почему ты вдруг решила со мной перестать разговаривать. Вот я и спрашиваю.

Спокойствие, с которым он начал разговор, быстро испарялось. Но пока еще держалось.

– Тебе обязательно надо, чтобы я произнесла это вслух? – Она курила, глубоко затягиваясь. Такое ощущение, что ему назло. – Ладно, пожалуйста. Я не люблю групповух, Макс. Не практиковала и начинать не хочу. Тебе нравится Оксана, нравится заниматься с ней сексом – дело вкуса. Можешь ухаживать за ней, приглашать в гости, но я – пас. Я в этом не участвую. – Она поперхнулась табачным дымом, закашлялась. И добавила как-то без прежнего задора и даже почти жалобно. – Не хочу.

Жалость остро кольнула под рёбрами. От ее агонически вздёрнутого подбородка. От дрогнувшего на последних словах голоса. От выступивших на глазах слез – от кашля ли?

Но нет. Никакой жалости. Жалость Кире Артуровне не нужна. Она ей даже противопоказана. Всё, что ей нужно – это хороший пендель.

– Значит, по твоему мнению, у меня был секс с твоей сестрой?

– А по твоему мнению – нет? – Она даже умудрилась усмехнуться.

– Полагаю, что я лучше тебя осведомлён в этом вопросе, – ответил Макс невозмутимо.

– Прекрати!

Он пробил! Пробил все-таки с таким трудом возведённую стену спокойствия и отстранённости.

Полетел в сторону окурок, а Кира наставила на него палец: