Рассказывала о нежном мыле ручной работы, которое будет не стыдно подарить подруге. О тониках и масках для ухода за собой, чтобы вид был свежим, а кожа молодой и здоровой.

Очередь образовалась не меньше, чем у прилавка с закусками, но и эрелл Брейвиль времени зря не терял. С энтузиазмом предлагал свои товары, живенько распродавая микстуры, мази и порошки.

Когда последнее любовное зелье было продано, наш прилавок заметно опустел, как и корзинки за нашими спинами.

— Устали? — заботливо спросил Ар, помогая мне присесть на единственный стул.

— Немного. Тяжело долго стоять, — потирала я поясницу, больше всего желая сейчас вытянуть ноги и занять горизонтальное положение, но отдыхать пока было рано.

У нас все еще остались нераспроданные товары, да и девчонки рвались туда, где слышался детский смех. Я бы и сама была не прочь посмотреть на фокусы магов.

— Лови! Лови этого гаденыша! — вдруг раздался громогласный мужской голос чуть правее от нас.

— Помогите! Ребенка убивают! — вторил ему испуганный детский голосок.

Вся усталость мигом прошла, а я тут же оказалась на ногах, торопясь к месту событий. Мальчугана лет восьми держал за шкирку внушительных размеров мужчина в белоснежном фартуке. Подранная грязная одежда свисала на мальчишке тряпьем, длинные, неровно остриженные волосы закрывали глаза, а худенькие ручки и ножки казались палками.

— Кто платить за колбасу будет, оборванец? — кричал торговец, беспрерывно тряся мальчишку. — Где твои родители? Куда ты дел мою колбасу?

— Не видел я никакой колбасы! — отрицал свою вину пойманный. — Сами и съели! У вас пузо вон какое!

— Ах ты, гаденыш! Да я тебя сейчас! — замахнулся грузный мужчина мощным кулаком.

В этот самый момент из штанины не по размеру больших брюк пацаненка выскользнула палка колбасы, но мальчишка уже зажмурился, ожидая удара.

— Стойте! — закричала я, проталкиваясь вперед через зевак, что подначивали торговца скорее разобраться с воришкой. — Вы что себе позволяете? Отпустите ребенка немедленно!

— Он украл у меня колбасу! — обвинительно указал торговец на палку, что одиноко лежала у ног мужчины.

— Но это не означает, что вам позволительно его бить! — остановилась я, пытаясь отдышаться. — Вы ему сейчас сотрясение сотворите!

Тех, кто решил поддержать торговца, оказалось значительно больше, но я понимала их негодование. Воров никто не любит, даже я, но это ведь ребенок! Мальчишка, которого на такой поступок что-то толкнуло. В таком возрасте никто не ворует без причины.

Крики заслонили все вокруг. От такого напора я даже растерялась, но быстро оказалась за чьей-то широкой спиной, загораживающей меня от горожан.

— А ну тихо! — прогремело, казалось, над всей ярмаркой настолько грозно, что и меня заставило невольно содрогнуться. — Сколько стоит эта палка колбасы?

— Половину шелага! — важно ответил торговец главе тайной канцелярии, очень гордясь своей продукцией.

— И за половину шелага вы готовы из мальчишки душу вытрясти? — скептично спросил Ар.

— Какие жадные люди! Да что же это делается? Ребенку колбасы пожалели! — жалобно проблеял мальчишка, но ни на меня, ни на эрелла воздействия не оказал.

— А ну цыц! — строго приказал эрелл Брейвиль. — Я заплачу за эту палку колбасы, но мальчишку вам придется отпустить. Никто из вас не может судить. Для этого есть мэр, темные лорды и король. Никого из вышеперечисленных я здесь не наблюдаю, поэтому расходитесь.

Звонкая монета пролетела по воздуху, скрываясь в ладони торговца, но, едва мужчина опустил мальчишку на землю, тот попытался слинять.

Я бы его при всем желании не догнала, но Ар ловко схватил того за шкирку, не давая сбежать. Чтобы не устраивать бесплатное представление, мы в четыре руки потащили пацаненка к нашему прилавку.

— Ну и кто же научил тебя воровать? — сурово вопросила я, усаживая мальчишку на стул.

Все это время Далар с трудом занимался продажей и присматривал за неугомонными девчонками. Я видела, что ему пришлось пожертвовать одним пирогом, чтобы хоть ненадолго их успокоить, но ругаться не стала. Мужчина и так сделал даже больше, чем мог, учитывая его возраст.

Эрелл Брейвиль по возвращении тут же встал за прилавок, а я начала проводить допрос. Видела, каким жадным взглядом мальчишка провожает проданный пирог, но на моем лице не дрогнул ни единый мускул, хотя в душе все переворачивалось от одного его вида. Ходячий скелет — вот кем был этот пацаненок.

— Жизнь научила, — дерзко ответил мальчишка, за что тут же схлопотал от меня подзатыльник.

— Нос не задирай, — сделала я замечание. — Мы тебя спасли, а могли бы и не спасать. Посмотрела бы я, как ты сейчас выкручивался.

— Сбежал бы, — вытер он и без того грязный нос грязным же рукавом, чтобы звучно шмыгнуть.

— И давно ты бегаешь?