Даже Ашееру за это влетело от императора, но по-другому друг поступить не мог. И я его понимал. Для него эти люди, эта женщина стали даже больше, чем семьей — самой жизнью. Не станет их, тогда и ему незачем жить.

Веки я закрывал не зря.

Отслеживал варианты ближайшего будущего, останавливаясь лишь на самых вероятных. По всему выходило, что переживать нам было попросту не за что. План Ашеера удастся — в этом я мог поклясться на собственной крови, — но какими жертвами.

Как минимум четверо не выживут, навсегда уйдя за грань миров. Как минимум трое — попытаются сбежать, слегка подпорчивая планы первого демона. Уже пытаются, если быть откровенным, но сказать об этом — значит изменить будущее, нарушить его естественный ход.

Замок на берегу волновался. Ждал нас, бережно охраняя сосуды с кровью, которые Ашеер передал мне вчера. Передал все имеющиеся, за исключением одного. Того, в котором хранилась моя кровь.

Его ложь, его обман я раскрыл без труда. Нет, не мог видеть прошлое, но уже давно просчитывал будущее, а потому прекрасно знал, что вчера он повстречался с одной из служанок, которая вошла так не вовремя.

Мой сосуд действительно выскользнул, оплетаемый жгутами Тьмы, но не разбился, как сказал Ашеер. Друг успел его поймать, хотя, видят боги, сомневался. Всего секунду, но сомневался, потому что прекрасно помнил о том, что должен мне желание. Одно крохотное желание, которое изменит мою жизнь.

Догадывался ли друг, что я собираюсь забрать у него самое сокровенное? Навряд ли, но что-то чувствовал однозначно. Служанка, что оказалась не в том месте и не в то время, получила воздействие даром слова.

Приказав забыть это нежданную встречу, Ашеер еще долго думал над тем, как поступить. Решив перестраховаться, он оставил мой сосуд у себя, предполагая, что при таких обстоятельствах я обязательно его воскрешу. Мы оба знали о его маленькой лжи, но предпочитали делать вид, что все в порядке.

Знал. Прекрасно осознавал, что, как только я озвучу свое желание, наши отношения с другом потеряют свой шарм обыденности и тепло. Видел в будущем и наши встречи, и бои, когда мы будем разносить половину империи своими мордами. И я его понимал.

За свою дочь я буду драться так же — насмерть, но будущее уже не изменить. Лишь тот, кто видит его, может отыскать в нем лазейку.

— Пора, — вошел я в особняк, глядя на то, как Ашеер спускается по ступеням.

Уже полностью одетый и собранный, он представлял собой образчик доблестного воина. Хмурый, серьезный. Улыбка на его губах расцветала лишь тогда, когда рядом была Диана. Вот и сейчас, едва завидев ее, друг поменялся в лице, сбрасывая с себя тяжесть возложенной на нас ноши.

Шутка ли — наблюдать за миром век за веком, защищая тех, кто даже не подозревает о том, что демоны существуют не только в сказках, которыми пугают маленьких детей.

Хотя есть на свете те, кто действительно может пугать. Император и его свита — мы так мало знали о них, но и этого было достаточно, чтобы понять: есть звери пострашнее.

Спешка Ашеера вчера оказалась напрасной. Император спокойно отпустил его обратно, точно зная, что демон вернется. Предостережение насчет принцессы властителя нисколько не заботило. По словам друга, тот лишь отмахнулся, уверяя, что с этим вопросом справится сам. Было жаль девицу, но себя — еще жальче.

— Ты приготовил обещанный подарок? — обратился ко мне Ашеер, открывая переход в мой замок.

Портал мигнул и тут же погас, потому что разрешение получено не было. Улыбка скользнула по моим губам. Маленькая месть удалась. Теперь демон смотрел на меня с возмущением и некоторой обидой. Мы оба знали, что оставим сосуды с кровью у себя. Я — его, а он — мой.

— Конечно. Но, боюсь, этот подарок придется по душе лишь его невесте.

— Это не имеет значения.

Ашеер говорил о живых домах, подобных этому старому особняку и моему замку. Причем особняк стал моим первым творением. Заключив в него женскую душу, добровольно отданную, я просчитался. Дом едва ли пускал меня на порог. Ворчливо выгонял, мог ударить магией, но неизменно разрушался.

В тот момент я не понимал, в чем проблема, но, едва особняк перешел к Диане, все изменилось. Тогда-то я и осознал, что та душа хотела тепла. Хотела любви, ласки, заботы, а от меня она могла получить разве что пыль и грязь, потому как особняк я собирался использовать как лабораторию.

Со своим же замком я ошибок не допускал, заключив в его стены душу своего слуги. Старик был не прочь поучаствовать в эксперименте, желая продлить свое существование таким необычным способом.

Теперь оставлять свой дом я не опасался, но императору не завидовал. Последняя душа, что хранилась у меня, дожидаясь своего часа, принадлежала женщине. Женщине строгой, сварливой и воспитанной по всем канонам благородной дамы.