Тихо ступаю по мягкой траве, прижимая к себе спящего ребёнка. Я снова здесь, в этом лесу. Хоть и зареклась, когда-то здесь появляться.

— Давай помогу, — протягивает Брендон руки к Нику, — Тебе тяжело его нести, я же вижу.

Качаю головой. Я всё еще ему не доверяю, не знаю, что он может совершить в следующую минуту. А после сцены на кухне, вообще опасаюсь оставаться с ним наедине.

— Рина, да не упрямься ты. Мы же обо всём договорились. Я не похищу твоего ребёнка, — продолжает убеждать меня Брендон, — Я всё же — его отец.

— Это еще надо доказать, — отвечаю я. Хотя доказывать тут нечего, они похожи, словно две капли воды, никакого теста ДНК не нужно.

Тяжело вздыхаю, вглядываясь в лицо мужчины, что требовательно смотрит на меня. Я и правда устала, а нам еще долго идти. Сдаюсь, протягиваю ему сына. Вижу, как бережно и нежно он берёт его на руки.

С момента первого обращения Ника прошла неделя. Всё это время оборотни убеждали меня в том, что мы все вместе должны вернуться в их мир, в их стаю. Потому что, так будет лучше для всех. Сюрпризом для меня стало то, что еще недавно категорично настроенный против меня Брендон, встал на сторону Алекса и с жаром доказывал, что без меня ребёнку не обойтись, даже при наличии отца-альфы. Я слушала их, сомневалась, мысленно находила аргументы "за" и "против".

Как маньячка следила за тем, чтобы никто из них не оставался наедине с Николасом, чтобы не касались его лишний раз, не разговаривали на тему оборотней и других миров. Я должна была рассказать ему об этом сама. Я. Не чужие дяди, появление которых в нашей квартире, мне с трудом удалось объяснить. Спасибо, что сыну всего четыре с половиной. Он, конечно, выпытывал у меня подробности, но в нестройную версию о том, что эти мужчины просто погостят у нас, потому что они — наши родственники, поверил. Получается, что я даже не соврала. Просто не рассказала всей правды.

После того, как на моих глазах произошло еще несколько обращений, случайных, о которых сын и вовсе не помнил, я стала склоняться к тому, чтобы действительно переехать, хотя бы на время. Но последней каплей стало то, как в волчьем обличье, сын цапнул меня за руку, когда я хотела его погладить. Успокоить волчью сущность смог только Брендон, который обладал способностью воздействовать на всех волков клана ментально. Он же объяснил, что из-за молодости, сознания волка и человека пока разграничены, потому Ник и не помнит своих обращений. Потому так важно, чтобы другие оборотни научили его общению с собственным зверем.

Я приняла решение. Собрала наши вещи, уволилась с работы, сказав, что переезжаю, заперла квартиру, перекрыв газ, воду, опустошив холодильник. Я не знала, через какое время удастся вернуться снова в этот город, но понимала, что пока я нужна сыну, я буду рядом. Даже если мне самой будет очень плохо.

И теперь я иду по лесу, за уверенно шагающими впереди мужчинами. Сюда мы добирались на машине, которую, как оказалось, Брендон умеет водить. Я спросила откуда у него этот навык, он обмолвился, что в юности дружил с магом, способным открывать порталы в другие миры, они вместе сбегали с уроков и путешествовали. Хотела было узнать подробности о магах, о его детстве. Но по односложным неохотным ответам, поняла, что рассказывать что-то о себе, он не намерен. Фыркнула. Не очень-то и хотелось.

Николас заснул, когда мы уже подъезжали к лесу. Я не стала брать коляску, везти её по лесу всё равно невозможно. Поэтому несла его на руках, пока Брендон не предложил свою помощь. Сыну я сказала, что родственники у нас нагостились, теперь мы едем в гости к ним. Он обрадовался, любит всё новое. Про оборотней и магию пока умолчала, не знаю, как начать этот разговор. В четыре года психика еще очень гибкая, скорей всего, Ник легко воспримет информацию, но я всё равно побаиваюсь нанести ему какую-нибудь психологическую травму, о которых так часто говорят современные врачи.

— Арина, я знаю, что уже спрашивал. Но ты уверена, что у тебя в роду не было ведьм? — раздраженно смотрю на Алекса.