Спустя еще минут пятнадцать ко мне в столовой присоединяется Николас. За короткий промежуток времени, пока он был в своей комнате с его настроением произошли разительные перемены: он снова обычный живой ребёнок с любопытствующими глазами и бесконечной болтовнёй. Да что с ним происходит? Почему в этом доме никто не хочет делиться со мной тем, что у него на душе?

— Брендон не присоединится к нам за ужином? — спрашиваю у Брук, которая отдаёт приказ вность блюда.

— Альфа покинул особняк примерно десять минут назад, мисс, — отвечает волчица, видя мой непонимающий взгляд, поясняет: — Он может мысленно передавать мне подобные сообщения. Альфа сказал, что скоро вернётся, но начинать ужин можно без него. Алекс тоже предпочёл сегодня отказаться от вечерней трапезы, поэтому только вы и Никки сегодня за столом.

— Понятно. — Киваю я, размышляя, куда мог уйти Брендон и зачем. — Николас, значит твой разговор с отцом откладывается, пока он не вернётся.

— А я уже поговорил, — безмятежно отвечает ребёнок, откусывая от куска мяса. — Папа мне помог переодеться и отправил ужинать, а сам ушёл.

Ничего не понимаю.

— Может быть, ты мне теперь скажешь, о чём вы разговаривали? — Осторожно интересуюсь у сына, надеясь найти какие-то ответы.

— Не-а, это наш секрет. Извини, мамочка, но я не могу рассказать, — твёрдо говорит сын.

— И куда ушёл папа ты тоже не знаешь?

— Нет, он лишь сказал, что ему надо ненадолго отойти, но он скоро вернётся и поиграет со мной в нюхача! — отвечает Ник, блестя искорками восторга в глазах. — Это когда надо угадывать, чем пахнет. Очень классная игра!

Нет, Брендон окончательно переманил сына на свою сторону. Я теперь не самый главный человек в жизни Николаса. Меня даже играть в нюхача не зовут. И правильно, какой от меня прок, если мое обоняние совершенно обычное?

Надо родить дочку, она-то точно не променяет меня на отца. Смогу играть с ней в кукол, читать сказки про принцесс и заплетать её длинные волосы, такие же мягкие как у отца. На несколько секунд, словно выпадаю из реальности. Перед глазами вспышками мелькают далёкие картинки. Они такие манящие и по-домашнему уютные, что хочется наслаждаться целую вечность: вот я лежу на кровати рядом с маленькой девчушкой, завернутой в плюшевый плед и рассказываю сказку, перебирая пальцами её вьющиеся тёмные волосы. Вот уже подросшая хрупкая девочка с такими же как у меня ярко-синими глазами, бегает по саду от подростка, в котором с удивлением узнаю Николаса, заливисто хохоча. Вот эта же девочка проводит рукой над кустом моей любимой сирени и он распускается ярко-фиолетовыми гроздьями цветов, посреди заснеженного двора. Вот я обнимаю её, вдыхая цветочный луговой аромат, провожая в школу.

— Мам… — врывается в моё сознание голос сына.

Мотаю головой, отгоняя наваждение. Я что, всерьез сейчас представляла себе свою дочь? Она была так чертовски похожа на Брендона, просто невероятно. Насколько же яркой и осязаемой была иллюзия! Моё воображение постаралось.

Нет. Пока рано думать о детях, нам надо еще Николаса воспитать, при этом не рассорившись окончательно. Мы с Брендоном только сегодня в очередной раз поругались, потому что он хочет рядом с собой видеть молчаливую рабыню, а я быть такой не желаю. Какие дети? Это всё гормоны, наверное, овуляция, вот и лезет в голову всякий бред, не имеющий никакого отношения к реальности.

— Да дорогой? — наклоняюсь к сыну.

— А ты будешь меня сегодня обнимать, когда я буду засыпать?

— Конечно, Ник. Почему ты спрашиваешь?

— Просто я этого очень хочу. Когда ты обнимаешь меня, я вижу хорошие сны, — сообщает мне сын, а я удивляюсь, ведь он никогда не рассказывал мне об этом.

— Тогда я каждый день буду обнимать тебя, — расплываюсь я в улыбке, наконец, осознав, что всё ещё имею для своего ребёнка ценность.

Просто фокус его внимания временно сместился на Брендона, и это нормально. Ведь мужчина — его отец, да еще оборотень, живущий в другом мире, которого Николас совершенно не помнил. Меня сын тоже любит, но ему сейчас интереснее с папой, вот и всё. А я уже снова распустила сопли, считая, что меня бросили. Глупость какая-то.

— А ты отпустишь меня на выходные к Лее? — с надеждой спрашивает Ник, заглядывая мне в глаза.

— Родной, если ты хочешь, то конечно. Только давай сначала посоветуемся с папой? Он, как глава семьи, примет верное решение.

Поверить не могу, что я это сказала. Но для Николаса очень важно иметь перед глазами авторитет, мужчину, с которого он должен брать пример поведения, а его отец — лучший вариант.

— Что значит “голова семьи”? — Наивно спрашивает ребёнок.

— Какое решение я должен принять? — Одновременно с вопросом сын раздаётся весёлый голос Брендона. — Я страшно проголодался. Спасибо, Брук.