— Бли-ин... — выдохнул Наиль, закрывая ладонью лицо: волейбол, команда, соревнования.

— Телефона нет, в школу не пришел, — продолжил перечислять прегрешения Лось. — Хочешь, чтобы нас из команды попёрли, даже не начав?

— Я совсем забы-ыл... — покаялся Наиль с растерянным видом.

— Лечиться надо! — наставительно и уже не так сурово ответил Олег. — Я потому и зашел. Собирайся. Я жду на улице, — и развернулся уйти.

— Зачем на улице? — опешил Наиль. — Проходи в комнату. Я быстро... Да не топчись на пороге, нет никого дома. А если бы даже и были... — Не договорив, он скрылся в ванной, чтобы по-быстрому сполоснуться.

— В сумке форма новая, нам выдавали, а тебя не было, — оправдывался засмущавшийся не пойми от чего Олег, скидывая кроссовки.

Он прошел в комнату и остановился, оглядываясь с любопытством. Здесь было на что посмотреть. Разноцветные ковры на стене и полу, не стандартная мебель, резные шаманские маски, кувшины причудливой формы, картины в рамках, загадочные музыкальные инструменты, сувениры, книги, открытки. Всё многообразие восточного колорита нашего мира увлекало и будоражило яркими красками.

«Вот и Наиль такой же, как игрушка калейдоскоп: снаружи простой, незамысловатый, а внутри сложный, завораживающий».

***

Как ни странно, но волейбольная тренировка принесла облегчение. Мозг переключился с трудно решаемой проблемы по спасению девушки из лап халифа на вполне простые действия «делай, как я» и «делай, как я сказал». Ребята в команде приняли Наиля вполне благосклонно, где-то с добродушной усмешкой, а где-то — с оценивающим прищуром, но в первый день не задирали.

С таким же странным удовольствием сделал уроки. Просто уроки, за невыполнение которых самое страшное, что могло случится — это поставят двойку и поругают родители. Никто не казнит и не потащит в кандалах в шахты или бордель, или что там рабы делают в халифате.

Даже лег пораньше спать, а не как в последние дни — заполночь.

***

Площадь с фонтаном. Привычный путь к крепости.

В этот раз Наиль преодолел стену легко. Может, его призвание в скалолазании и паркуре?

Перемахнул, удачно приземлился на обе стопы и... руку дернуло болью. Да чтоб! Не было вчера здесь колючек-крючков. Располосовал от локтя до запястья. Шипя, подставил руку под капли «музыки», что текли из мандолины русалки. Вода смешивалась с кровью и падала в низкую чашу фонтана, будто совершая неведомый ритуал. Наиль обиженно смотрел на статую, та ехидно и зубасто улыбалась. Вампир, кровь... Мать-перемать! Это что же, он каждую ночь тут кровь вампиру скармливает? Время обеда — кушать подано, хотите свежую кровушку на десерт? Брр-р.

«Эй, — прошептал Наиль русалке, — я не виноват, что ты здесь одна скучаешь, хорош царапаться, больно же!» — И мотнул головой. Нет, чушь. Царапается он о кустарник, а не о скульптуру.

Поднял скребок, оставленный вчера у подножья. Итак, что ж тут у нас — юбка или рыбий хвост?

Мох как будто подсох и сегодня отваливался охотнее, чем вчера. Удалось очистить и юбку, и вторую руку. И опаньки: во второй руке, игриво отведенной за спину, был зажат нож. Небольшой, изогнутый, но таки нож. Опаньки еще раз: пальчики русалки были с острыми коготками. Это в современном мире модно наращивать себе искусственные когти, как у ведьмы, а здесь вряд ли это была дань моде. Зубы, когти… А девушка-то не проста. Юбка же оказалась просто юбкой, длинной, с чешуйчатым узором, красивыми складками она оборачивалась вокруг бедер и лодыжек и спадала вниз, в воду, двумя клиньями, очень напоминающими рыбий хвост.

Что это? Художественный замысел? Девушка в костюме русалки, играя музыку, подбирается поближе, чтобы перерезать кому-то горло? Уж не халифу ли? А может, есть здесь печальная легенда про это?

Наиль отступил к стене и окинул взглядом фронт работ. Скребком мелочи не очистить, тут щетка нужна. Принести из дома? Ага, положи ее в кармашек безрукавки. Наиль, у тебя что, других дел больше нет?

Он повернулся, чтобы уйти, и боковым зрением увидел другое: а ведь вода из фонтана-статуи впитывается в камни. Брусчатка лежит неровно, как будто под ней корни, которые уходят в сторону моря и спускаются кустарником вниз. Как будто русалка тянется на свободу, пытается уйти, и никак… Еще одна пленница.

Наиль мотнул головой: вот тут он точно ничем помочь не сможет, повернулся обратно к стене, и вдруг в голове забрезжила гениальная мысль. Щетку он, значит, с собой принести собрался, а ведь можно принести лист бумаги для письма! Да ведь? Да. Он гений!

Мысль скакнула дальше: а камешек-скребок он может принести прямо сейчас. И ведь можно на этом плоском камешке что-то написать. А можно ли посылать письма на камнях?