Délaissant les grands axes

J'ai pris la contre-allée[10]

[1] «Беспечный ангел» (Ария).

[2] «Беспечный ангел» (Ария).

[3] «Осколок льда» (Ария).

[4] «Осколок льда» (Ария).

[5] «Раскачаем этот мир» (Ария).

[6] «Гиперболоид» (Пикник).

[7]«Гиперболоид» (Пикник).

[8] «Раскачаем этот мир» (Ария).

[9] «Осколок льда» (Ария).

[10]«Aucun express» (Alain Bashung):

«Я вышел из себя

И перенёсся

За морские глубины,

За фруктовые сады.

Я оставил в стороне главные дороги

И выбрал боковую аллею» (фр.).

— Не грызи ногти… на ногах… у дедушки… и вообще отойди от гроба[1], — прошептал не приходя в сознание пацан ему в ухо, нежно так, даже интимно, с придыханием.

— Чьорт! Достало! — взвыл в полный голос штурман на весь зимний лес.

Стая ворон с карканьем поднялась в серое небо — то ли утреннее, то ли вечернее. А может, здесь вечная хмарь и мерзлота? Сил выбраться из сугроба почти не осталось.

Он схватил юного мага за плечи, потряс:

— Очнись же! Очнись. Мне нужна твоя помощь, виконт! — и похлопал по щекам. — Да, сколько можно спать?! Ильи-а!

— Ну, мама, нам ко второму уроку… — сонно пробормотал пьяный в стельку Наиль, отказываясь просыпаться.

— Жьопа… — подвел итог штурман. — Учти, сопляк, если через две склянки ты не протрезвеешь, я буду применять противозаконные меры. И тебе это точно не понравится.

***

За пять часов до этого.

Двое стояли посреди глухого заснеженного леса и привлекали к себе внимание. И чем же, спросите вы?Тем, что это определенно были пираты. Два разных человека, но сомнений не оставалось.

Один выглядел, как бывший военный моряк родом с туманного Галиона: в кителе из темно-зеленого сукна, белых штанах, ботфортах, точнее, одном ботфорте и одном протезе — пират был одноногий, — треуголке, с белыми — или седыми — волосами, забранными в косицу, и перевязью с пистолем и саблей. И у него определенно должна была быть курительная трубка. Крепкий, сильный, лет сорока. Замкнутый и серьезный на первый взгляд.

Второй походил на юнгу. Молодой, тонкий, звонкий. Его выгоревшие добела вихры выбивались из-под черной банданы, светлые озорные глаза блестели на загорелом лице, а в ухе висела золотая серьга-кольцо. Одет он был в белую блузу, жилет и кожаные штаны, на шее красовалась красная косынка, на поясном ремне висел кортик. А вот ноги были босыми.

Что они здесь забыли?Какая судьба закинула их так далеко от моря?

— Мистер Ватсон… — начал юнга.

— Зови меня Уильям или просто Уилл, — перебил моряк.

— Вилл…

— Уилл, — поправил мистер Ватсон.

— Я так и говорю: Вилл… — не понял юнга. — Моряк вздохнул: ох уж этот неистребимый северный акцент. — Вилли, и что нам теперь делать? Куда идти?

— Туда, — указал рукой он на зюйд-зюйд-вест.

— А почему туда? А откуда вы знаете? А…

— Я — штурман, малыш Илиа, и всегда знаю, куда идти, где поблизости обитаемый остров в бесконечном океане… даже если вокруг деревья.

Наиль тоже вздохнул. В этом магическом мире его имя тоже перевирали — называли Иль, Илиа. Почти как Илья, так называла иногда мама, когда сердилась.

Он переступил босыми ногами по снегу. Магические способности и неожиданная тренировка в космосе держать автоматический подогрев тела вдруг пригодились здесь.

— А чего мы ждем? — Наиль попрыгал на месте. Адреналин от внезапного портального перехода с последующим кувырком в сугроб и обрыв еще бурлили в крови.

— Мы ждем… когда… начнется… — штурман не спешил заканчивать фразу.

Он дождался. Наиль покачнулся, ойкнул и схватился за голову.

Пьянка у магов проходила в два этапа. Первый: маг пил спиртное любой крепости, как воду, как будто бы без последствий для организма, но на самом деле с первым глотком сразу происходил магический дисбаланс. Опасный этап для любого новичка: опьянение не чувствуется, а магичить уже нельзя — результат будет непредсказуем: от полного ничего до смертельного самоподрыва.

Второй этап наступал резко: маг мгновенно становился в стельку пьяным. И вот тут они — маги — делились на два типа: буйные и тихие. Буйные начинали швыряться в окружающих всеми видами заклинаний, от твердо заученных до едва знакомых, а также экспромтами, становясь очень опасными для окружающих. Тихие же превращались в магическое бревно: ничего магичить не могли, вырубаясь в глубокий сон.