Одно дело спасать княжну, когда сам в любой момент можешь проснуться дома, избежав любой опасности. Другое – оказаться в таком же положении. И возможно, сделав положение княжны ещё хуже.

Послышались знакомые, хоть и едва слышные звуки. Так звучала охрана. Они очень гордились тем, что у них есть отличительный знак халифата и вешали его на грудь, где он брякал по металлическим пластинам панциря. Почти не слышно, но пленники привыкли различать этот стук даже если вокруг шумела музыка.

Элис вдруг подобрался, будто сменил женское сознание на мужское. Как воин уверенно взял в руки меч. Пусть меч тупой и ненадёжный, просто украшение для стены, но хоть какое-то оружие.

Наиль тоже поискал чем вооружиться. Подушка? Покрывало? Горшок!

Элис переместился к входному проему (вместо двери там висели шторы, никакого уединения наложникам гарема было не положено) и вскинул меч, готовый обрушить его на голову входящего.

Наиль запоздало подумал, что может не стоит ввязываться в драку? Так их точно убьют! Они не смогут пробиться наружу с помощью силы. Ведь ещё можно вернуть всё как было? Если Наиль уйдет из комнаты и постарается сделать так, чтобы его поймали подальше отсюда и отвести подозрения от княжны.

Но додумать он не успел. Бряцание затихло прямо напротив их комнаты. Они напряглись.

Снаружи донесся тихий звук, будто щелчок пальцами. Элис опустил меч и едва слышно всхлипнул:

– Горин…

И в комнату ввалился кто-то огромный, в доспехах стражника. И хотя лицо громилы было не местное, без печатей, но Наиль уже запустил в него горшок, целясь в голову, одновременно удивляясь тому, что Элис опустил меч.

Громила горшок поймал очень ловко. Вот только содержимое горшка всё же плеснулось на него.

Элис по-девчачьи прыснула от смеха.

Долгую секунду громила смотрел на Наиля злым взглядом, Наиль в ответ глядел удивленно и растерянно. Почему охранник не поднимает тревогу и не пытается убить его? Почему Элис смеётся, прижимая ладони ко рту, чтобы не шуметь.

Наконец мужик отмер, швырнул горшок в обратном направлении (Наиль без труда увернулся) и медная, богато украшенная посудина упала в постельные подушки, разлив остатки нечистот. Потом громила демонстративно щелкнул пальцами, магически очищая себя, но скривил губы так, что Наиль понял: ему этого не простят. Однако расстроился он вовсе не из-за этого. Элис радостно бросилась на шею этого годзиллы, обнимая и шепча ласковые слова. Сердце сжалось от боли и обиды. Ему таких слов никогда не говорили.

Горин же в ответ, всего на секунду, простым приветственным жестом, можно сказал, по-дружески, прижал княжну к себе, сразу отстранился и поинтересовался:

– Я так понимаю этого "зайчика" мы берём с собой? -- Мужчина сейчас припомнил Элис все те спасательные операции, когда она из жалости отпускала зайцев, пойманных в ловушку на завтрак. Мда, и в пути им пришлось питаться другой, менее симпатичной добычей.

– Да, да, с собой. Пожалуйста. Горин, это Илиа. Он меня… он мне… – не сразу подобрала слова Элис. Спасает? Помогает? Утешает? – Он со мной.

– Я вижу, – скривился Горин, будто обесценивая сразу всё – и спасение и помощь и утешение. – Ладно, тогда план такой.

Он подошёл к Наилю и накинул на накидку ещё десяток мелких заклинаний.

– Плащ не снимай, накройся с головой и не высовывайся. Там, – он махнул рукой в сторону выхода, – фонтан с зеленой вазой в двадцати шагах отсюда. – Наиль кивнул, внутреннее расположение он знал. – Жди там. Два часа. Да, двух часов хватит на настройку портала. Понял?

Наиль опять кивнул.

– Повтори, – по-военному потребовал мужик.

– Плащ не снимать. Не высовываться. Фонтан. Два часа. Портал.

Горин тут же потерял к нему интерес и обратился к княжне:

– Лиис, ну что ты вечно подбираешь всякую дрянь?

Наиль вздрогнул, принимая слова на свой счёт, но Элис бросила «дрянной» меч в подушки.

– Я и этой игрушкой могу врезать так, что…

– Не сомневаюсь. Уходим!

Подхватил княжну за локоть и, не дав попрощаться, утащил ее в коридор. Элис только успела обернуться и ободряюще улыбнуться.

Следующие два часа были самыми тоскливыми в жизни Наиля. Он сидел на мраморном холодном бортике фонтана, кутался в накидку и гонял мрачные мысли в голове.

Злился, что Горин не дал попрощаться, хоть и расстались они всего на два часа.