Веки у Зиночки были прикрыты. Она практически висела на руках подруги. И выла, выла глухим басом на одной ноте. В Наташиных глазах плескался безграничный ужас.

— Там, — сказала она дрожащим голосом, — сидит и смотрит. Совсем как Генка тогда на берегу.

— Кто, кто сидит? — почти прокричал Санжай.

Девчата обмякли, опустились на землю и заревели навзрыд. Слезы струились у них по щекам потоком.

— Пошли? — обратился ко мне Колька. — Глянем?

Я видел, что ему ужасно не хочется никуда идти. Но и показать свою слабость перед девочками он не мог.

— Идем, — поддержал я.

Сказать, что было страшно, значит не сказать ничего. Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее. Мне казалось, что оно вот-вот взорвется, разлетится на куски. Превратится в кровавые ошметки. Звук ударов грохотал в висках, пульсировал в затылке.

Рядом кто-то ломился через кусты и отчаянно пыхтел. Я обернулся на звук. В просвете между деревьями показался Юрка. Лицо у него было бледным. По вискам струился пот. Белобрысая челка мокрыми прядями прилипла ко лбу.

— Где Наташа? — прохрипел он.

Я махнул рукой в нужную сторону, поспешил пояснить:

— С ней все в порядке. Они там с Зиной.

Юрка растерянно остановился, схватился ладонью за грудь.

— А кто кричал?

— Они и кричали, — ответил Санжай. — Не спрашивай, почему. Сказали: «Сидит и смотрит».

— Кто смотрит?

— Не знаем еще. Как раз и идем, чтобы выяснить.

— Я с вами.

Юрка лихо оттеснил меня, встал рядом с Санжаем. Я почему-то не стал возражать.

Со стороны Генкиной могилы раздались новые звуки. Вскрик и приглушенная ругань. Голоса были знакомые — Тоха и Эдик.

— Все собрались.

Санжай уже успел взять себя в руки. Натянул на лицо непроницаемую мину. Мы сделали последние шаги и оказались на траурной поляне. Под ноги сразу попалась опрокинутая жестянка. Рядом на земле валялись затоптанные цветы.

Мне стало их жаль. Правда, я быстро забыл об этой ерунде. Над ухом выругался Санжай. Вздрогнул и окаменел Юрка.

А я наконец-то увидел того, кто смотрит.

На холмике Генкиной могилы восседал большой гуттаперчевый пупс. Тот самый из заброшенного шахтерского поселка.

Сидел и смотрел. Тут Ната ничуть не соврала. Правда вместо глаз у дьявольской куклы были черные дыры. Такие же, как у мертвого Генки на берегу.

— Сидит и смотрит, — внятно повторил слова девчонок Санжай.

Я увидел, как он передернулся. Зрелище было воистину сюрреалистическим.

— Что это? — дрожащим голосом спросил Эдик.

— Последнее предупреждение Хозяина, — Колька отвернулся от мерзкой картины и оттянул пальцами ворот рубахи. Был он бледен. — Хозяин не станет больше ждать.

— А… — Я толком не знал, что хочу сказать.

— Откуда это взялось здесь? — Эдик даже стал немного заикаться.

— Не знаю, — прошептал Тоха, — наверное, пришел сюда из тайги.

— Хватит! — совсем по бабьи взвизгнул Юрка. — Хватит пугать!

Он обернулся ко мне. Губы Мишкиного друга побелели от злости. Глаза стали бешенными.

— Это ты! — Юрка внезапно бросился ко мне с кулаками, опрокинул и повалил на землю.

Он оказался неожиданно сильным, вертким. Я никак не мог сбросить его с себя. Лишь едва успевал уклонятся от костистых кулаков, закрывая лицо ладонями.

— Это ты, — твердил он, нанося удар за ударом, непременно норовя попасть в глаз, — ты, гад. Решил отомстить Наташке за поцелуй, урод? Получи, скотина!

Колька подлетел к нему со спины, вцепился в ворот рубашки, дернул вверх, отшвырнул к деревьям, встал между нами и взревел:

— Совсем сдурел? Он даже не ходил сюда! Мы с ним весь день были вместе! И вещи его ты тысячу раз проверял! Не было там этой дряни.

Я сел, пытаясь ощупать лицо. Проверил языком зубы. Похоже, все было цело. Только ладони болели, да саднила скула.

— А кто тогда? — Юрка сник, привалился спиной к стволу. — Кто?

— Откуда я знаю, — зло бросил Колька. — Хозяин!

— Пошел ты со своим хозяином знаешь куда?

— Ну куда?

Я увидел, что Санжай тоже сжал кулаки. Казалось, что новая драка неминуема, но Юрка отлип от дерева, махнул рукой и ушел к девчонкам.

— Что это? — палец Эдика нервно подрагивал.

— Сам не видишь? — Антон тоже был на взводе.

— Уберите ее… его… это… Оно так страшно смотрит…

Эдик попятился и спиной прошел сквозь кусты. При этом парень неотрывно смотрел на чудовищного пупса, словно всерьез опасался, что тот сейчас встанет на ноги, сорвется с места и направится следом.

— Его и правда надо убрать.