— Ваше величество, некоторые придворные подают весьма дурные советы. Когда нужно умиротворить восставшие против насаждаемых именно ими порядков филиппинские племена, то по их прямому наущению были нарушены соглашения, подписанные от лица правительства, а меня сняли с поста генерал-капитана и губернатора. Именно эти люди довели Испанию до плачевного состояния своим крайне неразумным и даже предательским руководством. Да-да, именно так — порой измена выглядит как глупость и наоборот. Мы бы потерпели жестокое поражение, если не нашлись генералы и адмиралы, что изменили ход неудачной для нас войны с САСШ к лучшему. Но теперь эти сановники снова взялись за свое излюбленное оружие — клевету и интриги, и пытаются за нашей спиной через посредников договориться с нашими врагами. Это откровенное предательство, и такого мы больше терпеть дальше не намерены! Их всех нужно немедленно арестовать и предать военному суду, а следствие выявит вину каждого! Прошу ваше величество санкционировать это решение «Хунты национальной обороны»!

Маршал Бланко мог бы легко обойтись без согласия матери-королевы, регент не такая влиятельная фигура. Однако нужно было показать тем кругам, что выставляли себя опорой монархизма, что именно они несут вред самой короне, мешая реформам. И что кортесы на «ура» примут подобные действия можно не сомневаться. Тем более, уже завтра вся страна из газет узнает, что испанские войска и техасцы освободили от янки Эль-Пасо, и благодаря бронепоездам штата продвигаются на север, к Денверу, и на запад к Лос-Анджелесу. Да и Диас решил все же принять участие — пододвинул к Сан-Диего свои войска. И это хорошо — американцы нанесут по ним сильный удар, и мексиканцы побегут. Но время выиграно — в Техасе уже разгружаются с транспортов отправленные туда с Андалузии первые полки. Они и решат судьбу утерянных три четверти века тому назад Испанией земель, которые могут быть снова возвращены под власть короны. И теперь, глядя на королеву, он понимал, что получит полную поддержку.

— Испании очень нужны победы, мой маршал, — тихо произнесла Мария Кристина. — И реформы, такие как в рейхе. Мой сын должен править в благополучной стране, потому я на вас так надеюсь…

— Сеньор альмиранте, как вы себя чувствуете?

Мерзостный запашок чего-то крайне едкого и вонючего привел Сергея Ивановича в чувство — сознание возвращалось пусть медленно, вот только исчезновение чудовищной боли он ощутил сразу.

— Фу, уберите от меня эту дрянь, — он отодвинул от ноздей какой-то флакон, что заботливый врач сунул ему под нос, и тут же услышал голос капитана де навио Конкаса, что спустился в лазарет, под броневую палубу.

— Контр-адмирал Вильямиль запрашивает о вашем ранении, о котором я ему доложил. Но ваш флаг командующего с мачты не спущен!

— И правильно сделали, дон Виктор, — сварливо отозвался Сергей Иванович, чувствуя себя значительно лучше, хотя тупая боль, но вполне терпимая, ощущалась по всему телу.

— Какова диспозиция? Я не слышу выстрелов.

— Неприятель всей эскадрой отходит в реку — в Саванну. Между островами встали мониторы, время от времени стреляют, но недолетами. Без вашего на то приказа в бой с ними не ввязываемся, да и одиннадцатидюймовых снарядов не так много осталось.

— Вот и правильно! Спасибо вам, доктор, но война продолжается, — Сергей Иванович повернулся к лекарю, что стоял рядом с кроватью. — И я не могу быть далее вашим пациентом. Надеюсь, что буду в силах и дальше продолжать командование Практической Эскадрой.

— Вполне, сеньор альмиранте. Ступню я вам вправил, наложил лубок. Пока передвигаться даже на костылях не рекомендую, дня три поберечься нужно. Думаю, этого сока вполне достаточно. У вас еще поверхностное ранение ноги, чуть выше колена — рану я обработал, перевязки будем делать. Как раз на старый шрам налег, тот который у вас от «штопки» остался — такое заметно тем, кто хирургией занимался.

— Это я еще на «Алабаме» получил, — Серхио хладнокровно пожал плечами — раз все уверены в том, что он старый пират, то пусть так оно и будет. И сейчас, начни их уверять, что это не так, никто просто не поверит — репутация уже сложилась, и теперь играет на него.

— На вас много подобных отметин, сеньор альмиранте — но то знаки чести и доблести, носить которые на своем теле могут только храбрейшие кабальеро. Я искренне вам завидую…

— Не стоит — каждому свое, — прервал славословия в свой адрес Рамос, а вестовые уже принесли новое белье и мундир, на который уже прикололи крест «за военно-морские заслуги» и звезду ордена Марии Кристины, в золоте и с разлапистыми якорями — второй степенью «хефе» пожаловали, минуя «офицера». Помогали переодеться сам Конкас и доктор, да еще при помощи Похвиснева — а где еще быть адъютанту, как ни при адмирале. И отнюдь не чурались все трое такому проявлению заботы, кабальеро ведь, вроде оруженосцев при рыцаре в старое время конкисты эпохи Сида.