Дорога должна была привести нас к берегам Оленьей реки, которую мы собирались перейти по широким отмелям у границ герцогств Бакк и Фарроу. Оттуда мы должны были ехать через широкие равнины Фарроу, и, как оказалось, в таком пекле, какого я не мог даже предполагать, до самого Голубого озера. От него мы последуем вдоль реки, называвшейся просто Холодной, которая брала исток в Горном Королевстве. От Холодного брода начиналась торговая дорога, которая вела сквозь тени гор вверх, все время вверх, к Штормовому перевалу, а оттуда в густые зеленые леса Дождливых Чащоб. Но так далеко мы не пойдем, а остановимся в Джампи, селении, настолько похожем на город, насколько это было возможно в Горном Королевстве.

В некотором роде это было ничем не примечательное путешествие, если не считать того, что неизбежно сопровождает такие поездки. После первых трех или около того дней все вошло в обычный монотонный ритм, который разнообразили только разные места, по которым мы проезжали. Каждый маленький городок или деревушка приветствовал нас и задерживал официальными напутствиями и поздравлениями по случаю свадебных торжеств кронпринца.

Но после того, как мы достигли широких равнин Фарроу, селений стало меньше и расстояние между ними увеличилось. Богатые фермы Фарроу и торговые города лежали далеко к северу от нашего пути, по берегам Винной реки. Мы путешествовали по долинам Фарроу, где люди в большинстве своем были кочевыми пастухами, создающими города только в зимние месяцы, когда они оседали вдоль торговых путей на время, которое они называли «зеленым сезоном». Мы проезжали мимо стад овец, коз и лошадей или, гораздо реже, мимо агрессивных мускулистых свиней, которых местные жители называли харагарами, но наши контакты с людьми этого района обычно ограничивались созерцанием на расстоянии их конических палаток или видом пастуха, стоящего в седле и поднимающего свой посох в приветствии.

Хендс и я познакомились заново. Мы разделяли трапезы и маленький костер по вечерам, и он услаждал меня историями о горестных причитаниях Северенса по поводу того, что пыль попадает в шелковые одежды или жучки забираются в меховые воротники, а бархат вытирается во время долгого пути. Еще более унылыми были его рассказы о Роуде. У меня и у самого не было приятных воспоминаний об этом человеке, а Хендс находил его деспотичным спутником, потому что он, по-видимому, постоянно подозревал Хендса в попытках украсть что-нибудь из сундуков с пожитками Регала. Как-то вечером Роуд даже нашел дорогу к нашему костру и с величайшей дотошностью поведал нам о том, что произойдет со всяким, кто попытается обокрасть его хозяина. Но, за исключением таких мелких неприятностей, наши вечера были спокойными.

Хорошая погода держалась, и если днем нам было жарко, то ночи были теплыми. Я спал поверх одеяла и редко утруждал себя поисками какого-нибудь другого укрытия. Каждую ночь я проверял содержимое моего сундука и делал все, что мог, чтобы корни окончательно не высохли и чтобы тряска не испортила свитки и таблицы. Была ночь, когда я проснулся от громкого ржания Суути, и мне показалось, что кедровый сундук слегка сдвинут с того места, куда я поместил его. Но быстрая проверка показала, что содержимое в порядке, и когда я попытался расспросить Хендса, он просто спросил, не подхватил ли я заразу от Роуда.

Деревушки и стада, мимо которых мы проезжали, часто снабжали нас свежей едой, и ее щедро распределяли между членами отряда, так что у нас было мало трудностей в дороге. Открытая вода встречалась не так часто, как нам хотелось бы, когда мы пересекали Фарроу, но каждый день мы находили какой-нибудь ручей или пыльный колодец, где могли пополнить свои запасы, так что даже это было не так плохо, как можно было ожидать.

Я очень мало видел Баррича. Он вставал раньше, чем все остальные, и ехал перед караваном, чтобы его подопечные получали самое лучшее пастбище и самую чистую воду. Я знал, что он хочет, чтобы его лошади были в безупречном состоянии на момент прибытия в Джампи. Августа тоже было почти не видно. Технически отвечая за наш караван, он предоставил это капитану своей почетной стражи. Я не мог решить, сделал он это благодаря своей мудрости или лени. Во всяком случае, он в основном держался особняком, хотя и разрешал Северенсу ухаживать за ним и разделять его палатку и трапезу.

Для меня это было почти возвращением к чему-то вроде детства. Мои обязанности были весьма ограниченны, Хендс был дружелюбным и приятным спутником, требовалось очень немного, чтобы подтолкнуть его к изложению своего запаса историй и слухов. Часто проходил почти целый день, прежде чем я вспоминал, что в конце этого путешествия я убью принца.

Такие мысли приходили ко мне обычно, когда я просыпался в самые темные ночные часы. Небо Фарроу, казалось, было гораздо больше наполнено звездами, чем ночь над Баккипом, и я смотрел на них и мысленно представлял себе разные способы покончить с Руриском.