— Нет, — Чейд заговорил тихо, но твердо, — неважно, куда ты поедешь, но все равно ты останешься бастардом Чивэла. Федврен более проницателен, чем я думал, но тем не менее он не понимает. Не все понимает. Он видит, что здесь, при дворе, ты навсегда останешься бастардом и будешь отчасти парией. Чего он не понимает, так это того, что здесь, пользуясь щедростью короля Шрюда, обучаясь под его руководством, ты не являешься для него угрозой. Конечно, здесь тебя прикрывает тень Чивэла. Конечно, это тебя защищает. Но, оказавшись далеко отсюда и по-прежнему нуждаясь в защите, ты будешь представлять опасность для короля Шрюда и еще большую опасность для его наследников. Ты не получил бы свободной жизни бродячего писца. Скорее всего, в одно прекрасное утро тебя найдут в постели в одном из трактиров с перерезанным горлом или на большой дороге со стрелой в спине.

Меня передернуло.

— Но почему? — спросил я тихо.

Чейд вздохнул. Он сбросил семена в блюдце, слегка отряхнув руки, чтобы избавиться от тех, которые прилипли к его пальцам.

— Потому что ты бастард королевского рода и заложник собственной крови. Потому что сейчас, как я уже сказал, ты ничем не угрожаешь Шрюду. Ты слишком молод, и, кроме того, ты все время у него на виду. Но он смотрит вперед. И ты тоже должен этому научиться. Времена сейчас беспокойные. Набеги островитян все чаще. Люди на берегу начинают роптать. Говорят, что нам нужно больше патрульных парусников, а некоторые подумывают о собственных военных кораблях, чтобы совершать ответные набеги. Но Внутренние Герцогства не хотят платить ни за какие корабли, и особенно за военные, которые могут втянуть нас в настоящую войну. Они утверждают, что король думает только о побережье, совершенно не обращая внимания на их крестьян. И горцы становятся более несговорчивыми, когда мы пользуемся их перевалами, так что торговые пошлины повышаются с каждым месяцем. Поэтому купцы тоже ропщут и жалуются друг другу. На юге, в Песчаном Крае и за ним, засуха, и времена очень тяжелые. Там все так и сыплют проклятиями, как будто король и Верити имеют и к этому какое-то отношение. Верити хороший товарищ, и с ним приятно распить бутылку вина, но он не такой солдат и дипломат, каким был Чивэл. Он бы скорее охотился зимой за оленем или слушал менестреля у очага, чем путешествовал по зимним дорогам в пургу только для того, чтобы не терять связи с другими герцогствами. Рано или поздно, если дела не пойдут на лад, люди начнут поговаривать: «Что ж, бастард не бастард, нечего поднимать из-за него шум. Чивэл должен прийти к власти. Он бы быстро прекратил все это. Он, может, немного зануда, но по крайней мере делает дело и не позволит чужеземцам давить нас».

— Значит, Чивэл может еще стать королем? Этот вопрос вызвал во мне странный трепет. Мгновенно я вообразил его триумфальное возвращение в Баккип, нашу возможную встречу и… что тогда?

Чейд, казалось, читал мои мысли.

— Нет, мальчик, это совершенно невероятно. Если бы даже весь народ хотел его, я сомневаюсь, что он пошел бы против собственного решения или против воли короля. Но это бы вызвало ропот и пересуды. Мог бы вспыхнуть бунт, а свободно бегающий туда-сюда бастард стал бы опасен. Тебя пришлось бы угомонить, превратив в марионетку короля, его орудие, или в труп — одно из двух.

— «Орудие короля». Понимаю. — Я был совершенно подавлен услышанным. Короткое видение синего неба над желтой дорогой, по которой я еду верхом на Суути, внезапно исчезло. Вместо этого я подумал о собаках в будках или о связанном ястребе, накрытом колпаком, который сидит на руке у короля и может взлететь только с высочайшего дозволения.

— Необязательно все будет так плохо, — промолвил Чейд, — в большинстве случаев мы сами строим свою тюрьму. И так же человек создает свою свободу.

— Значит, я никогда никуда не поеду, да? — Несмотря на новизну идеи о путешествиях, это внезапно показалось мне жизненно важным.

— Этого я бы не сказал. — Чейд зашарил вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно закрыть тарелку с семенами. Наконец он удовлетворился тем, что накрыл ее блюдечком. — Ты попадешь в разные места. Тихо и когда семейные интересы этого потребуют. Но это все относится и к другим принцам крови. Думаешь, Чивэл мог выбирать, где заниматься своей дипломатией? Думаешь, Верити нравится ездить в пострадавшие от набега островитян города и слушать жалобы людей, что если бы только у них были хорошие укрепления и много солдат, ничего не случилось бы? Настоящему принцу не приходится выбирать, когда решается, куда он поедет и как он проведет время. У Чивэла, вероятно, сейчас свободы больше, чем когда-либо раньше.

— Но он не может вернуться в Баккип? — осенило меня, и от этой мысли я заледенел. В руках у меня по-прежнему было полно осколков.

— В Баккип он вернуться не может. Не годится будоражить народ визитами бывшего наследника. Лучше, чтобы он тихо исчез.

Я бросил осколки в очаг.

— По крайней мере, он может куда-нибудь поехать, — пробормотал я, — а я не могу даже пойти в город.