Проведя почти всю жизнь в захолустье, общаясь лишь с небольшой группой людей, Хэл и представить себе не мог, что в одном месте людей может быть столько, что их не сосчитать и за неделю.

От городских ворот и до горизонта, по мощёной дороге, двигалась целая армия.

Они были одеты в одинаковые чёрные одеяния, в отдельных местах покрытые серебристой бронёй. Голову каждого покрывал шлем с единственными узкими прорезями для глаз и носа. В руках каждый нёс длинное копьё, превышающее рост среднего солдата в два раза.

Перед людьми, у самых врат, стоял явный глава этого шествия. Одет он был так же, разве что на нём не было шлема, что позволило различить жидкие чёрные волосы чуть длиннее среднего, стянутые кожаным ремешком, обтягивающим голову подобно короне. Всю левую часть лица покрывал уродливый шрам от ожога. Это всё, что Хэл мог разглядеть издалека.

Человек что-то прокричал, подняв руку, и вся армия остановилась, сделав ещё два шага на месте.

— Именем Императора Бенедикта Грокса, я, легат Эйсон Моррис, требую открыть предо мною ворота и впустить в город, — властный, низкий голос сотряс пространство.

Молчание было недолгим — вскоре на городских стенах забегали люди, и вот уже массивные ворота поднимались ввысь, исчезая в глубине стены.

За воротами стоял Николас. На сей раз на нём были дорогие одежды различного цвета, отчего Хэл, не избалованный подобным изыском и предпочитающий простые, однотонные одежды, сравнил того с павлином. Но если птица сражалась клювом и когтями, то на поясе Николаса висел меч.

— Город Скальд рад приветствовать легата, ниспосланного нам великой Империей Гроксов. — Сказав это, Николас согнулся в полупоклоне. — Я являюсь главнокомандующим стражей этого города. Милости прошу, достопочтимый легат.

Легат шепнул несколько слов одному из солдат, и тот прокричал:

— Разбить лагерь!

Вместе с наместником в город вошли четверо ближайших к нему солдат, включая и того, что передал его команду армии. Видимо, это была его личная охрана. Ворота остались открытыми.

Хэл только сейчас осознал, что крепко, до боли сжимает рукоять своего меча. Видимо, это то, о чём рассказывал ему Хирам — Империя принимает в свои объятия королевство Дарран.

Армия тем временем расползлась подобно муравейнику. Собираясь в кучки по пять-шесть солдат, они раскрывали и устанавливали шатры. Вскоре дело было сделано, и солдаты разбрелись по шатрам, выставив часовых по периметру дороги.

Хэл наблюдал за ними, пытаясь придумать план.

Если он просто выйдет из леса и направится к воротам — нет гарантии, что его не убьют солдаты или подлый Николас не натравит на него всю стражу города.

Хэл перевёл взгляд на стену. Она была слишком высокой и гладкой — даже будь он в разы сильнее, ему не удалось бы преодолеть её.

Решение пришло само собой. Один из двух солдат, выставленных в часовые на участке леса, где расположился Хэл, держась за живот, побежал к деревьям.

Солдат зашёл дальше, чем следовало бы. Видимо, ведомый чувством стыда, он преодолел первую, редкую линию деревьев и дошёл до того места, где его никто не сможет увидеть.

Сняв неудобный шлем и спустив штаны, он принялся за дело.

Хэл неуловимо, подобно волку на охоте, подкрался к солдату сзади. Короткое движение, мелькнувшая в воздухе рукоять меча, и вот солдат лежит распростёртый на земле.

Хэл перевернул солдата. Им оказался совсем ещё юнец, на усах которого пробивался редкий пух.

Хэл, наплевав на брезгливость, быстро переоделся в его форму, оставив солдату лишь ремень, которым стянул его руки и ноги за спиной, для верности обмотав и крепко стянув их ещё и своей одеждой, предварительно оторвав часть рубахи и засунув её солдату в рот в качестве кляпа.

Из своих вещей он оставил себе лишь брошь, приколов её под броню, да меч на поясе.

Бесшумный, словно молодая лань, Хэл вернулся обратно. Он наблюдал за вторым часовым.

Тот ещё несколько минут постоял, после чего подошёл к лесу.

— Где тебя черти носят, Дариус? — донёсся из-под шлема приглушённый голос. Солдат не спешил заходить в деревья. — Говорил же тебе, не налегай на гороховую похлёбку.

«Ну же, ещё несколько шагов» — молился Хэл, глядя на него. Он мечтал, чтобы тот оказался достаточно глуп, чтобы войти в лес.

И мечта сбылась.

Солдат, действовавший благоразумно, и несколько раз выкрикнувший имя второго часового, ступил внутрь. Вероятно, на него подействовала обманчивая редкость леса, ведь деревья в самом его начале располагались в двух, а то и в трёх метрах друг от друга.

Солдат не увидел бесшумную, беловолосую тень, мгновенно спустившуюся с одного из деревьев. Не увидел он и того, как эта тень остановилась за его спиной.