— Конечно, — с нескрываемым сарказмом произнёс Хэл. — А ещё — большая часть солдат не обладает совершенно никакой защитой. А вот кто-то другой, стоящий на стадии Развития силы, мог бы их научить, да не хочет.

Выпалив это, Хэл тут же мысленно обозвал себя всеми возможными ругательствами. Ещё в первый день он убедился во вспыльчивости лейтенанта, и мало ли чем обернётся эта выходка.

Но вместо того, чтобы взорваться, Розген лишь прошёлся рукой по своей лысине, точно был смущён этим замечанием.

— Отправляйтесь спать, солдат. Время вашего дежурства ещё не наступило. — Как только они разбили лагерь на холме, лейтенант составил график и каждый солдат, включая его самого, должен был несколько часов отстоять на посту.

Хэл был взбешён, но нарушить прямой приказ не осмелился.

— Ну что, поговорил с ним? — спросил Барти, когда Хэл приблизился к их «шатрам».

— Ага, вот только без толку. Он не будет учить нас ничему.

— Ну и хрен с ним, — усмехнулся Барти. — Как-то дошли до стадии Пробуждения силы, будем справляться и дальше.

Попрощавшись, они разошлись по шатрам, и Хэл сразу же принялся медитировать.

К нему пришло полное понимание процессов, заложенных в окружающем мире. Он ощущал, как лёгкий ветерок, пробиваясь сквозь полотно шатра, шевелит волоски на его руках. Хэл чувствовал свой меч, который даже во время сна или медитации держал на расстоянии вытянутой руки.

Внутренняя энергия, текущая по его телу, ощущалась с каждым разом всё лучше и лучше, и Хэл подозревал, что скоро сможет продвинуться по лестнице развития. Как тогда, в доме Буглура после войны со скверной, Хэл медленно принялся вращать энергию по телу, восстанавливая её после недавнего поединка.

В момент наивысшего уединения Хэл почему-то почувствовал чьё-то присутствие. Почему-то в памяти сразу возник человек в чёрном — тот самый, кого он видел перед тем, как потерять сознание в первом бою с Николасом. Но тогда Хэл подумал, что это — фантазии его разума, вызванные повреждениями в теле.

Хэл исследовал каждый миллиметр внутренней энергии в своём теле, но так и не обнаружил постороннего присутствия. Это присутствие было словно запах — оно витало в воздухе, но никогда не показывалось на глаза.

Спустя несколько часов Хэл перестал упорствовать и провалился в сон.

А на построении следующим утром отряд не досчитался двух человек.

Сверившись со списком, лейтенант вновь повторил две фамилии, но никто не откликнулся. Солдаты уже начали посмеиваться, но Розген быстро оборвал их, приказав обыскать лагерь.

В лагере пропавших не оказалось. Обойдя холм и прилегающую территорию вдоль и поперёк, солдаты не обнаружили ни капли крови.

Поднялась лёгкая паника. Пропавшие не могли дезертировать, ведь им бы оторвало руки и явно остались бы следы. Тогда куда они подевались?

Лейтенант внешне сохранял спокойствие, и отдал приказ перегруппироваться.

Шатры перенесли настолько близко друг к другу, что от одного до другого можно было буквально достать рукой. Дежурства удвоились, и теперь не меньше восьми человек должны были неустанно следить за окружающей обстановкой.

На предложение солдат вернуться к армии, Розген отмахнулся.

— Вскоре прибудут всадники, мы обо всём им доложим. Мы солдаты, мать вашу, и не должны при первых же трудностях бежать плакаться мамочке. Нам никто не поможет, кроме нас самих.

Розген зарубил на корню дальнейшие препирания и сорок шестой отряд стал ждать прибытия гонцов от армии.

Путь, проделанный пешими солдатами с обозом за полтора-два дня, конные воины должны были преодолеть меньше, чем за несколько часов, но их всё не было.

Беспокойство всё нарастало, а ночью исчезло ещё трое солдат.

— Фто проифходит?! Мы долфны вофврафяться к армии! — разошёлся утром беззубый.

— Солдат, встать в строй. Или мне самому покарать вас за мысли о дезертирстве? — вкрадчиво спросил Розген.

Они сменили тактику. Большая часть солдат отдыхала днём, ночью же заступая на караул, но и это не помешало к концу третьей ночи недосчитаться ещё пятерых.

Меньше чем за трое суток отряд потерял почти четверть состава, и даже лейтенанту не удалось сохранить невозмутимость.

Всадников всё не было, и Розген приказал сворачиваться. Едва развед-отряд спустился со своего холма, как на вершину следующего взобрался человек. Он был весь покрыт какой-то странной серой одеждой, покрывающей его тело словно лоскутами каких-то изображений. Он стоял так далеко, что невозможно было разглядеть черты лица.

Лейтенант жестом приказал остановиться.

Несколько секунд отряд солдат и человек молча наблюдали друг за другом, а затем на холм вышел ещё один.

И ещё один.

Вскоре следующий холм был полностью покрыт людьми. Их было не меньше двух сотен, и все были в одинаковых одеяниях, не развевающихся на ветру.