Старший брат Виктор, который получился намного удачнее его самого. Красавец, силач и всеобщий любимец.

Жестоко не правда ли?

Это могла бы быть прекрасная история о гадком утенке, который пройдя через все превратности Судьбы, стал бы прекрасным лебедем… но такое случается только в сказках.

Шли годы и маленький комочек обиды ко всему миру превратился в загнанного зверя, переполненного ненавистью и отчаянием.

Побои и унижения, как дома, так и на улицах научило его жестокости.

Травля в школе, а после и в институте, помогли понять, что такое хитрость и коварство.

Недостижимый идеал старшего брата, купающегося в лучах всеобщего обожания, показали ему все виды и формы зависти, перетирающей душу в мелкую труху.

Природный ум и наклонности к аналитике, ограненные всепожирающей ненавистью и затуманенные только начавшими проявлять себя психическими расстройствами, превратили его в крайне опасного человека, тщательно притворяющегося всеобщим изгоем и забитым ничтожеством, не способным дать сдачи.

Именно таких людей стоит опасаться больше всего.

Одним прекрасным майским утром, когда ему, почти забывшему свое имя и отзывавшемуся на унизительную кличку Крысеныш, исполнилось восемнадцать лет, он принял самое важное и разумное, со своей точки зрения, решение в жизни.

Взяв на кухне разделочный нож, он бесшумно пробрался в комнату родителей и перерезал им глотки.

В голове не было не единой мысли, лишь осознание того, что он делает все правильно.

Все с тем же каменным выражением лица он направился в спальню своего брата.

Тот, услышав тихие осторожные шаги, успел проснуться в самый последний момент.

У него был шанс выжить. Сознание Руда, почти отошедшее от кровавого наваждения, колебалось, медля поставить точку в этой истории длиною в восемнадцать лет.

Но… не судьба.

Первым что сказал Виктор, увидев забрызганную кровью фигуру было:

— Крысеныш, какого х#я?..

Сознание Руда вновь погасло, уступив место звериной ярости.

Виктор, хрипя и захлебываясь собственной кровью, метался в кровати. Его затухающее сознание просто не могло осознать факт того, что ничтожество вроде его брата, может сотворить такое.

Все мосты сожжены.

Крысеныш стоял над его еще теплым трупом. Наверное, впервые в жизни он чувствовал облегчение и некоторое подобие радости.

Что делать дальше он уже давно придумал.

Вирт-капсула, пару недель назад подаренная брату, стояла в дальнем углу комнаты, поблескивая в полутьме раскрытым чревом.

Срыв — отличное решение всех проблем.

Провести целую вечность в игре, сказочном мире, где он может стать кем захочет, и никто не сможет указывать ему что и как делать.

Неплохо звучит, не правда ли?

Крысеныш забрался в капсулу.

Крышка с шипением встала на место, погрузив Руда во мрак, рассеиваемый лишь выпрыгнувшим окошком меню.

Желаете начать игру?

Да/нет.

Штаб-квартира вирт-компании "Земли Меча и Магии", заведовавшей одноименной игрой, мягко говоря не впечатляла, ни снаружи, ни внутри.

Абсолютно среднестатистическое здание из бетона, стекла и стали, верхними этажами цепляющее облака, со среднестатистическим холлом в котором среднестатистические люди с умным выражением лица пытались делать вид, что они заняты, очень важными среднестатистическими делами. Ах, да, и, конечно же, среднестатистическая секретарша, со скучающим видом восседающая за среднестатистической стойкой ресепшена.

Мы знали друг друга всегда,

Но встретились только сейчас.

Время не линейно.

Прошлое и будущее пересекаются

Между собой в потоке вечности. *

Иногда Коляну начинает казаться, что где-то, может в космосе, может под землей, существует огромный завод по производству вот таких офисов в комплекте к которым идут блондинистые секретарши и очкастые задохлики, с бесконечной тоской во взгляде и кофеином вместо крови.

Фарш понизил громкость музыки до невнятного бормотания на периферии слуха и, натянув на себя уже давным-давно надоевший образ придурковатого раздолбая, подошел к секретарше с бейджиком "Анна" на груди третьего размера.

— День добрый.

Анна смерила Коляна презрительно-оценивающим взглядом, особенно задержавшись на его не сказать, что очень привлекательной физиономии.

Брезгливость. С редкими вкраплениями страха. Такая реакция уже давно стала привычной.

— Вам назначено? — с трудом сохраняя вежливость, спросила она.

— Можно и так сказать, пришел устраиваться у вас вирт-драйвером.

Колян не умел читать мысли, но всем своим существом чувствовал ее желание сказать: "Урод, вали отсюда. Помойка дальше по улице".

— Вы от Александра Сергеевича?