— Пока полиция арестовала только миссис Эдриан, — сказал Делано. — А теперь представьте — только представьте, — что у Карлотты имеется какая-то информация, в силу которой она могла бы посчитать, что это мать произвела роковой выстрел. И предположим, что ее вызывают в суд в качестве свидетеля…

— Хорошо, — терпеливо сказал Мейсон. — И что из этого?

— Я хочу, чтобы она была в состоянии… защитить себя и свою мать.

— Хорошо. Давайте теперь проясним вот что. Вы собираетесь выступать советником Карлотты, так?

— Я считаю, что имею все права, как друг и…

— Вы собираетесь давать советы Карлотте?

— Да.

— Ладно. Давайте начинайте.

— Что БЫ хотите этим сказать?

— Но советуйте там, где никто не может вас слышать.

— Но вы…

— Я больше не даю ей советов, — сказал Мейсон. — Теперь она ваша. Вы ведете ее дело. Я представляю интересы Белл Эдриан, а вы — Карлотты.

Лицо Харви Делано вспыхнуло от злости, он резко вскочил на ноги.

— Прекрасно, Карлотта. Пошли.

— Спокойной ночи, — сказал Мейсон, когда они направились к двери.

— Спокойной ночи, — ответила Карлотта.

Харви Делано ничего не сказал.

Когда дверь за ними захлопнулась, Мейсон повернулся к Делле Стрит.

— Это облегчает дело.

— Не были ли вы с ним немного жестким? — спросила с сочувствием Делла Стрит.

— Это было необходимо. Или она его клиентка, или моя. И потом в моей работе была помеха, которая теперь устранена.

— О чем ты? — спросил Дрейк.

— Я не знал, то ли Карлотта прикрывает свою мать, то ли мать покрывает Карлотту.

— Ну а теперь ты знаешь?

— Меня это теперь абсолютно не волнует, — сказал Мейсон, усмехаясь. — У меня свой клиент, у Делано — свой.

Личный офис Перри Мейсона здорово напоминал штаб-квартиру кандидата в ночь выборов. Армия клерков была занята составлением таблиц, четыре телефониста выкрикивали номера, четыре временно взятые секретарши записывали эти номера.

Часом раньше Мейсон изложил свою теорию:

— Медвежья долина находится в ста девяноста милях отсюда. Те, кто там живет, не имеют ничего общего со здешними жителями. У Кашингов были друзья и интересы здесь, а также деловые интересы в Медвежьей долине. Но там, в Медвежьей долине, у них не было близких, друзей.

Допустим, миссис Эдриан говорит правду, что она была дома, когда услышала женский крик со стороны коттеджа Кашинга, и что Карлотта в это время тоже была дома. Та, другая женщина, была, должно быть, достаточно близка с Артуром Кашингом, чтобы находиться у него в коттедже в полтретьего ночи. В таком случае, по логике вещей, она обязательно будет присутствовать на похоронах сегодня»

— Но ты не успеешь проверить все номера, — возразил Дрейк.

— А мы и не должны, Пол. Мы просто составляем список и ищем повторения номеров. Их не должно быть много.

Дрейк задумался и вдруг воскликнул:

— И ты придумал все это до восьми часов утра в воскресенье и в течение получаса после прихода миссис Эдриан!

Делла Стрит ответила:

— Вот за это люди ему и платят, Пол, — за то, что он думает.

— Да, на этот раз он точно думал! — воскликнул Дрейк.

В двух милях от них, в вычурно украшенном ритуальном зале, на убранной цветами стойке был установлен гроб с телом Артура Кашинга. Священник закончил свою службу, слышалось лишь тихое пение невидимого хора. Негромкое звучание органа, густой запах цветов, атмосфера глубокой торжественности, напряженное молчание человеческих существ в присутствии Великого Таинства переполняли помещение.

На улице детективы Пола Дрейка, шныряя среди припаркованных машин, записывали все автомобильные номера, составляли списки, затем передавали их детективам у телефонов-автоматов, сообщающим всю информацию в офис Мейсона.

Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк брали составленные в таблицы списки номеров, быстро просматривали их на предмет повторов по системе, заранее разработанной Мейсоном.

А в ритуальном зале участники похорон проходили цепочкой перед гробом, бросая взгляд на застывшие черты молодого человека, который был, согласно прощальной похвале священника, «сражен безжалостной рукой убийцы в начале своей жизни, на пороге карьеры, полезной для человечества и для общества, в котором он жил».

Послышались шаркающие шаги служителей в белых перчатках; гроб мягко опустился на катафалк, и торжественная похоронная процессия двинулась в направлении к кладбищу.