Чернила размазаны на последнем слове, и я провожу по ним подушечкой указательного пальца, гадая, от чьих это слез — отца… или Камилы.

Оливиана и Камила — прекрасные дети, и они заслуживают большего в этом мире, чем быть воспитанными женщиной-убийцей.

Я не сплю ночами, пытаясь найти другой способ, но это все, что я смог придумать. Самый безопасный способ. Потому что я знаю, что Джоанна убьет меня. Мы не были прежними с тех пор, как она втянулась в «бизнес» своего отца.

У меня уже столько сожалений, но они не могут заставить меня изменить решение. Я не смогу жить с собой.

Мне все равно, что эти девочки не мои. Может быть, я просто не хочу признавать, что меня предала женщина, которую я любил много лет. Что меня предал мой лучший друг.

Я надеюсь, что мои малышки узнают, что их любили. Даже то короткое время, что я держал их на руках, эти мгновения я сохраню навсегда.

Когда она убьет меня, я заберу тайну с собой, оставив Розе на хранение только этот дневник. В нем будет содержаться правда о том, что я не был вашим настоящим отцом. Что я не дал ему шанса встретиться с вами. Шанса изменить свой путь. Но я не жалею, что освободил вас от картеля.

Я люблю вас, девочки, как своих собственных. Полагаю, именно так и поступаешь ради тех, кого любишь, делаешь все, чтобы защитить их, даже если это разбивает тебе сердце.

Последняя запись датирована месяцем позже. Приступ сожаления сжимает мне горло от осознания того, что это были его последние слова. Он стольким пожертвовал, чтобы избавить нас от такой жизни, но так и не дожил до того, чтобы увидеть, какими мы стали.

Он так и не дожил до того, чтобы увидеть, что благодаря его мужественным усилиям мы выросли и стали хорошими людьми.

Если вы, девочки, найдете это, знайте, что я хотел, чтобы у вас был шанс на нормальную жизнь. Безопасную. Вы должны понять, что я отдал вас, чтобы спасти. Это не потому, что вы были нежеланными. Если бы мог, то сбежал бы с вами обеими, но я знал, что это слишком рискованно, и я не хотел больше подвергать вас опасности.

Вы должны поверить мне, когда я говорю, что, пока вы росли внутри Джоанны, я никогда не думал о вас иначе, чем о своих. Я планировал спрятать вас подальше, независимо от того, являюсь ли я вашим биологическим отцом. Это никогда не имело для меня значения. Я любил вас обеих всем сердцем с самого начала.

Я верю, что в вашем настоящем отце осталось что-то хорошее. Если он еще жив, это займет время, но если кто-то сможет вернуть его к тому, каким он был много лет назад, если кто-то сможет убедить его оставить такую жизнь, то это вы.

Не делайте того, что сделал я. Не ставьте себя на последнее место. Не позволяйте человеку, которого вы любите, ставить свою работу выше вас, вашего благополучия и безопасности. Вы заслуживаете большего.

Вы заслуживаете всего.

Есть цитата Франца Кафки, которую я часто вспоминаю. И когда бы Джоанна не отдала приказ, я знаю, что она будет звучать в моей голове, а мои девочки будут в моем сердце.

«Все, что ты любишь, с большой вероятностью будет потеряно, но в конце концов любовь вернется другим способом».

Я смахиваю слезы, которые льются все быстрее и быстрее, а сожаления и страдания захлестывают меня. Хотя знаю, что это бесполезно, я ненавижу то, что меня лишили возможности узнать этого человека. Человека, который так сильно любил и защищал нас как только мог, даже когда это разбивало ему сердце.

Более того, я ненавижу то, что мой биологический отец никогда не знал ничего этого. Он лишен возможности узнать своих дочерей.

Я никогда не узнаю, кем он был, была ли у него склонность к психологии, любил ли он обниматься. Или он тоже был одиночкой.

Может быть, Антонио Хименес сыграл свою роль в том, чтобы помочь мне, даже в свое отсутствие. Он уже помог Камиле найти меня.

Но, как и в той цитате, теперь я думаю, не послал ли он мне любовь другим способом.

В виде Луки Никохавеса.

Оливия

Лука — популярный человек.

Я, безусловно, осознаю его присутствие, он полностью завладевает моим вниманием. Каждый раз, когда мы встречаемся взглядами во время короткого перерыва, и он делает шаг, намереваясь подойти ко мне, кто-то из начальников или коллег задерживает его.

У него терпение святого. На каждый вопрос, которым они его засыпают, он отвечает продуманно и грамотно.

Мы безостановочно работаем над подготовкой к судебному процессу, и это умопомрачительно. Я благодарна этим агентам, что они столько времени работали под прикрытием. Пять лет такой работы — это очень тяжело для человека. Могу это подтвердить, хотя проработала всего шесть месяцев.

— Вот тут-то и появляется Райт… — Крамер переключается на меня, и я начинаю рассказывать о начале нашей операции.