— Ты не представляешь, как приятно слышать, что ты произносишь мое имя. — Его голос — грубый шепот, а черты лица — нечто среднее между страданием и искренностью. — Я так рад, что с тобой все в порядке. И был до смерти напуган, когда он направил на тебя пистолет. А когда ты прыгнула под пули… — мышцы его челюсти напрягаются, и он тяжело сглатывает, раздувая ноздри. — Мое сердце, блядь, остановилось.

Эмоции забивают мне горло, но я не могу подавить правду.

— Я бы сделала это снова в любое мгновение.

Мы молчим, и наше молчание изобилует невысказанными вопросами, которые мы либо опасаемся задавать, либо их неловко задавать в нашей нынешней обстановке, где нет настоящего уединения.

— Я думала, ты умер. — Мои слова произнесены резким шепотом.

Его лицо бледнеет, глаза закрываются.

— Мне жаль, детка.

Слова льются из меня без предупреждения.

— Что, если мы просто оказались под воздействием момента? — я не пытаюсь быть сложной, но это правильный вопрос. С этим сталкивались агенты во время операций под прикрытием.

За долю секунды выражение его лица меняется. Наклоняя голову, он приближает свое лицо, и по моему позвоночнику пробегает дрожь. Глаза буравят меня, фирменная хмурость на месте, разочарование омрачает его красивые черты.

— Я не был ни под каким воздействием. Все было по-настоящему. Ты меня поняла?

Последние слова заставляют мои губы изогнуться, потому что они так похожи на речь Нико, к которой я уже привыкла. Его взгляд скользит между моими губами и глазами.

— Я скучал по тебе. — Его слова звучат хрипло, как будто их проталкивают через пересохшее горло. — Чертовски сильно.

Я неуверенно протягиваю руку и провожу ладонью по центру его груди. Ровный стук его сердца под ней вызывает прилив слез, грозящих вот-вот перелиться через край, а в голове проносится момент, когда я думала, что потеряла его навсегда.

Я говорю едва ли не шепотом, так как мой голос почти не слышен от волнения.

— Я думала, что ты умер, не успев сказать тебе…

Бзззз.

Лука

Бзззз. Ее прерывает звук вибрирующего мобильного телефона.

Я не могу удержаться от ругательств, когда она достает телефон из кармана брюк, чтобы прочитать сообщение. Мне плевать, поэтому я не скрываю, что читаю его.

Тим: Ты в порядке? Придешь пообедать?

Она вздыхает, убирая телефон в карман.

— Нам пора возвращаться.

Мне очень не хочется этого делать, но я отхожу от нее.

«Я думала, ты умер, прежде чем я смогла сказать тебе…» Черт. Она заставляет меня чувствовать себя как чертов подросток, разговаривающий со своей школьной подружкой. Я умираю от желания узнать, что она собиралась сказать.

Провожу рукой по голове и сжимаю напряженные мышцы на затылке.

— Да. Давай вернемся.

Она выходит из комнаты, я следую за ней, но в почти пустом коридоре мы идем бок о бок. Всего в трех дверях от конференц-зала сотрудник выходит из кабинета, проходит мимо нас, и я использую это как повод, чтобы прижаться к Оливии.

Сотрудник не обращает на нас никакого внимания, его взгляд устремлен на стопку бумаг в его руках. Я провожу пальцами по внутренней стороне ладони Оливии. Ее резкий вздох заставляет меня поверить, что и с ее стороны все это не было уловкой.

Движение настолько быстрое, что почти застает меня врасплох, когда она переплетает свои пальцы с моими и быстро сжимает их. Затем отпускает их и отстраняется, опережая меня, чтобы войти в конференц-зал.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сохранить концентрацию до конца дня, пока ее слова звучат в моей голове.

«Я думала, ты умер, прежде чем я смогла сказать тебе …»

Я так хочу этих слов. Даже если она закончит словами: «Я работала под прикрытием», мне все равно.

Когда мои глаза естественным образом встречаются с ее, я знаю, что в глубине своей гребаной души чертовски хочу изменить ее слова.

«Я думала, ты умер, прежде чем я смогла сказать тебе, что люблю тебя».

Я не для того зашел так далеко в своей карьере, чтобы так легко все бросить. Не для того, чтобы сдаться, столкнувшись с проблемой, большой или маленькой. И да, я никогда не оказывался в подобной ситуации, так что с Оливией мне предстоит пройти по неизведанной территории. Но я не дурак. И знаю, что она позволила мне увидеть себя настоящую, пока мы были под прикрытием, как и я ей.

Но теперь я хочу большего. Да, это будет чертовски трудно. Нам предстоит долгий путь подготовки к судебному процессу, а когда он начнется, опасность будет подстерегать нас вместе со стрессом, связанным с сохранением наших личностей в тайне. Но когда все закончится, ей лучше быть готовой ко мне. Ей лучше знать, что она моя.

Потому что я точно принадлежу ей.

Оливия