— Давай проведем тебя внутрь, профессор. Уже поздно. — Я выскальзываю и огибаю машину, чтобы помочь ей выйти. Ведя ее в дом, я не могу отпустить руку Оливии. Ее нежные пальцы так идеально переплетаются с моими, когда мы направляемся в нашу спальню.

Эта женщина лишает меня дыхания и в чертовски сексуальном платье с макияжем, и в тренировочной одежде. Но чего я действительно жду, так это ее вида в одной из моих футболок и без макияжа. Когда она позволяет мне видеть ее такой… Я испытываю просто адское желание сделать ее своей снова и снова.

Когда мы готовы лечь в постель, она сворачивается калачиком рядом со мной, прижимаясь щекой к моей груди. Сейчас мне достаточно просто перебирать пальцами пряди ее волос и ощущать ее тело рядом со своим.

— Нико? — тихо спрашивает она.

— Хм?

— Как ты думаешь, мы могли бы уехать куда-нибудь? Только вдвоем? — она поднимает голову и смотрит на меня, выражение ее лица полно надежды. — Чтобы немного отвлечься от всего этого?

Если бы я мог избежать тикающей бомбы с часовым механизмом, то сделал бы это. Я бы с радостью зарыл голову в гребаный песок, чтобы провести с ней больше времени. Но я не могу.

— Когда все успокоится после этой большой сделки, может быть, мы сможем… — я замолкаю, как только понимаю, что, черт возьми, говорю. Черт. Я не в том положении, чтобы давать обещания или даже намекать на них.

Что-то мелькает в ее взгляде — беспокойство? Нервозность? Но она вмиг исчезает, сменившись ласковым теплом, с которым я уже успеваю познакомиться.

Она наклоняет голову и целует меня в центр груди, и, клянусь, это оседает глубоко внутри меня.

Сглотнув нарастающий ком в горле, я притягиваю ее к себе. Другой рукой обнимаю ее лицо, проводя большим пальцем по изгибу ее щеки.

— Ты моя женщина. Ты ведь знаешь это, правда?

Улыбка касается уголков ее глаз, как это бывает, когда я ее забавляю, или когда она думает, что я становлюсь слишком нахальным. Но под этим, клянусь, я вижу следы страха.

— Ты говоришь это сейчас.

Я быстро укладываю ее на себя, обхватываю руками и крепко прижимаю к себе. Обхватывая ее затылок, я притягиваю ее рот к своему и впечатываю поцелуй в ее губы.

— Я не лгу тебе, детка. — Я хочу, чтобы она мне поверила. Если хоть что-то из того, что я говорю, правда, то это именно эта часть. — Я твой, и ты моя.

Мягкая уязвимость проступает в ее чертах.

— Ты это серьезно?

— О, да.

— И надолго? — в ее глазах мелькает грусть, но тут же исчезает.

Я прижимаюсь губами к ее губам.

— Так долго, как ты захочешь.

Ее губы складываются в сладкую улыбку, и она нежно целует меня в губы, прежде чем отстраниться. Кладя руку на матрас рядом со мной, она смотрит на меня с неразборчивым выражением и проводит указательным пальцем по моим губам. Только через мгновение я понимаю, что она напевает знакомую песню.

Ее губы раздвигаются, чтобы прошептать.

— И я думаю про себя… — но она обрывается, не закончив припев песни. «What a wonderful world».

Подумать только, что кто-то вроде меня мог вдохновить ее на эту песню… Мое сердце словно вырывается из груди и бросается к ней. И в данном случае это действительно так — мир прекрасен. С ней я могу отключиться от всего дерьма и сосредоточиться на этой женщине, прикосновения которой заставляют меня чувствовать себя более живым, чем когда-либо за последние годы.

С ней я чувствую себя другим человеком. Лучшим человеком.

Меня пробирает дрожь, и я закрываю глаза, борясь с желанием схватить ее и прижать к себе еще крепче, зная, что от отчаяния наверняка сломаю ей одно из ребер. Я так хочу, чтобы у нас была возможность еще немного отгородиться от мира. Заткнуть уши от звука пресловутых тикающих часов.

Кончиком пальца она скользит по моей челюсти и лбу. Я открываю глаза и вижу, что она изучает меня, слегка нахмуривая брови, с ноткой грусти, затаившейся в ее чертах.

Ее глаза встречаются с моими, и я чувствую, как в них просыпаются эмоции, и тянусь обнять ее лицо руками. Волна яростного желания обладать ею захлестывает меня, и я, словно изголодавшийся человек, сливаюсь с ней в поцелуе, как будто от этого зависит моя жизнь. Она позволяет мне наклонить лицо, чтобы углубить поцелуй, и я помечаю ее каждым движением своего языка. Мне хочется, чтобы ее вкус впитался в меня, и у меня остались более ощутимые воспоминания об этом времени с ней.

Неповторимая агония и экстаз проникают в меня. Каждый раз, когда она стонет и плотнее прижимается к моему рту, сердце болезненно сжимается, и если бы оно могло говорить, то повторяло бы слова, которые я не могу произнести — слова, которые я не могу, блядь, допустить, чтобы прозвучали между нами.

Я люблю тебя.

Она заслуживает большего и лучшего, но я слишком большой ублюдок, чтобы сказать ей правду.