Я слишком привык драться в спортзале, с обмотанными руками или в перчатках. Даже много лет назад, когда я иногда дрался с другими боксерами или тренировался с другими, я не дрался голыми руками. Рука болит, и Игорь, чувствуя это хихикает, снова кружась вокруг меня.

— Ты неженка, сволочь. Человек, которому не приходилось жить в условиях насилия, не знает, что делать, когда нужно по-настоящему драться. — Игорь снова замахивается, и я уклоняюсь, но несильно. Он придвигается, сокращая расстояние между нами, и наносит мне сильный удар по ребрам.

Я кашляю, делая шаг назад, а Игорь смеется.

— Ты слаб, думаешь, они смогут убить меня раньше, чем я убью тебя?

— Сейчас узнаем, не так ли? — Я вдыхаю и сосредотачиваюсь. Это бой, который я могу выиграть. Не то чтобы я вышел из него совсем невредимым, но я вполне способен победить. И я не позволю Игорю обмануть меня.

Я быстро приближаюсь к нему. Удар в бок, апперкот в челюсть, и он отшатывается. Он замахивается, снова нанося удары по ребрам, но теперь я прижимаю его к пресловутым канатам и не отпускаю. Я играл в его игру, но не собираюсь затягивать ее.

Еще один удар в челюсть, в боковую часть головы. Игорь шарахается в сторону, сильно ударяет меня в спину, и я поворачиваюсь, выбивая одну ногу, чтобы поймать его ногу и выбить ее у него из-под ног.

Он тяжело приземляется на спину, хрипя.

Когда он пытается подняться, я позволяю ему это сделать. Его лицо окровавлено, на нем синяки, и он выплевывает на пол полный рот крови.

— Еще разок, сволочь? — Говорит он, скалясь кровавой улыбкой, и я качаю головой.

— Умри с достоинством, Ласилов.

Он делает шаг вперед, выплевывая в мою сторону еще больше крови, и снова замахивается. Я хватаю его за кулак и отвожу руку назад, протягивая вторую руку, и, даже не глядя, ощущаю в ладони вес пистолета, который мне протягивает Джио.

Я поднимаю пистолет, прижимая его к виску Игоря, а другой рукой все еще сжимаю его кулак, выкручивая его за спину. Мы стоим близко, почти нос к носу, и я смотрю ему прямо в глаза, когда говорю:

— Ты здесь, потому что вошел в мой дом. Ты угрожал моим детям. Ты отнял у них часть невинности, чувство безопасности, которое они уже никогда не смогут вернуть. Ты травмировал Беллу, как будто того, что сделал с ней твой сын, было недостаточно. А потом ты забрал ее и угрозами хотел заставить лечь в твою постель, чтобы она родила тебя ребенка, и ты угрожал продать мою дочь людям, которые причинят ей немыслимый вред.

Я наклоняюсь вперед, вставляя пистолет чуть сильнее.

— Я пытался позволить дону разобраться с этим делом. Я пытался позволить тебе и тебе подобным прийти к мирному решению. Но я был прав, когда решил, что тебе нельзя доверять. Я был прав, когда решил, что ты всего лишь животное, эгоистичное и бешеное, думающее только о своих желаниях. А я знаю, что нужно делать с животным, которое попробовало крови и думает только о большей.

Игорь смеется, как будто не смотрит в лицо собственной смерти.

— И что же это, сволочь?

Мой палец крепко сжимает спусковой крючок.

— Ты сам знаешь.

От звука выстрела у меня звенит в ушах. Игорь дергается в сторону, кровь льется ему на голову, тело падает на пол, а из него уходит вся жизнь.

Я стою на месте, пистолет все еще в моей руке, и я смотрю на первого человека, которого убил. Мне всегда было интересно, что бы я чувствовал, если бы дело дошло до этого. Я много лет работал с мужчинами-убийцами, но сам никогда не был таковым, и всегда думал, буду ли я потом жалеть о содеянном.

Но я не жалею.

Все, что я чувствую, — это облегчение от того, что все закончилось. Что бы ни случилось дальше, Белла будет в безопасности. Мои дети будут в безопасности. За моей семьей больше не будет охотиться человек, который хотел забрать то, что никогда не должно было принадлежать ему.

Я передаю Джио пистолет, и на меня наваливается усталость.

— Проследи, чтобы тело было утилизировано, — отрывисто говорю я ему.

А затем я возвращаюсь к ожидающей меня машине, чтобы поехать в больницу к жене.

БЕЛЛА

Первое, что я вижу, когда открываю глаза, — это Габриэль, сидящий рядом с моей кроватью. Мне требуется минута, чтобы осознать, где я нахожусь — в больничной палате. Голова густая, сонливая, глаза слипаются, а все тело болит. На мгновение мне кажется, что я сплю. Точно так же я думала, что, должно быть, сплю, когда услышала, как он говорит мне, что любит меня, когда я выскользнула из сознания после аварии. Я думала, что мне это привиделось.

Но он здесь. Сидит рядом с кроватью, и когда он поднимает глаза и встречается с моим взглядом, на его лице отражается такое явное облегчение и счастье, что я понимаю: Клара все это время была права.

Габриэль действительно что-то чувствует ко мне. Что-то большее, чем я хотела себе позволить думать.

Он наклоняется вперед и осторожно берет меня за руку.

— Белла? Как ты себя чувствуешь?