— Я верю, что ты поможешь мне, если сможешь, — шепчу я ему в ухо, цепляясь за его руки. — Но только если ты сможешь обеспечить их безопасность.

Какая-то рука грубо хватает меня за руку, дергая вверх и назад, подальше от Габриэля. Я сжимаю зубы, чтобы не закричать, не желая нарушать обещание, которое я дала Сесилии и Дэнни, что все будет хорошо. Но воспоминания уже нахлынули на меня: другие руки вот так же грубо тащат меня в машину, скользят под свадебным платьем. Путаются в волосах, когда меня толкают на колени.

Я вырываюсь из захвата, резко вскидываю подбородок и смотрю на Игоря.

— Я пойду с тобой — говорю я ему ровным голосом. — Но скажи своим людям, чтобы они не трогали меня.

Уголки его рта снова дергаются, забавляясь. Он отрывисто кивает, а затем шагает вперед, ожидая, что я последую за ним. Я вижу, что его люди держат оружие наготове на Габриэля, Агнес и детей, ожидая команды Игоря.

— Ты обещал. — Мой голос напряжен.

— И я сдержу обещание. — Игорь делает паузу, слегка поворачиваясь, чтобы взглянуть на меня. — Как только ты окажешься со мной у двери, девочка. Не стоит давать Габриэлю шанс сопротивляться, пока мы уже уходим, верно?

Сердце колотится в груди. Я боюсь, что Игорь нарушит свое слово, что я выйду из дома и услышу грохот выстрелов, как в тот день в церкви. Крики умирающих людей.

Людей, которых я люблю.

Они все равно умрут, если ты не сделаешь этого. Я повторяю это про себя, ставя одну ногу перед другой, до самой входной двери. Игорь отступает назад, открывая ее, позволяя мне выйти первой. Сердце ударяется о ребра, когда я переступаю порог, плотно зажмурив глаза, в ужасе от того, что услышу дальше.

— Отпустите их, — приказывает Игорь, и мои колени едва не подгибаются от облегчения. Его рука обхватывает меня за плечи, поддерживая. Я вздрагиваю, пытаясь не думать о том, что Габриэль уже делал нечто подобное. Я не могу думать о нем сейчас. Не сейчас, когда есть большая вероятность, что он больше никогда не прикоснется ко мне.

Возможно, я вообще никогда его больше не увижу.

Звуки тяжелых шагов приближаются, люди Игоря следуют за нами. Я открываю глаза, когда Игорь ведет меня к ожидающей машине — черному внедорожнику с тонированными стеклами.

— Пойдемте, мисс Д'Амелио — говорит он, его голос до смеха формален. — Пора ехать домой.

ГАБРИЭЛЬ

От вида того, как один из людей Игоря хватает Беллу, чтобы поднять ее с пола, и как она вздрагивает от его прикосновений, моя кровь стынет, а потом становится горячей, и во мне просыпается ярость. Я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони, и не двигаюсь с места, мысли бегут.

Я вижу, как исчезает все то, над чем мы с ней вместе работали, как еще один мужчина накладывает на нее грубые руки. Все те моменты, когда я помогал ей заменить страх и травму новыми воспоминаниями — воспоминаниями о задыхающемся дыхании и нежных руках, о желании и удовольствии, о том, как мы оба отдавали столько, сколько хотели, — все эти моменты стираются, а Белла возвращается к тому, от чего пыталась исцелиться.

Я не могу позволить себе представить, что Игорь сделает с ней. Если я это сделаю, то выйду из себя, и все вокруг будут страдать.

Я должен быть терпеливым. Я должен сохранять спокойствие и стратегию перед лицом того, что, как я всегда боялся, однажды может произойти, но никогда по-настоящему не верил, что произойдет. Белла доверяет мне, в попытке ее освобождения. И что бы Игорь ни сделал с ней, я помогу ей исцелиться и от этого. Я никогда не позволю ей страдать, если смогу помочь.

Я смотрю, как она уходит, моя грудь адски болит, а зубы стиснуты так сильно, что болит челюсть. Я жду того момента, когда Игорь прикажет убить нас всех, потому что ему я тоже не доверяю. Я не верю, что Беллы будет достаточно. Но я понимаю, почему она это делает — это была проигрышная игра. Если бы она не пошла, мы бы все умерли, кроме нее. И он забрал бы ее, несмотря ни на что, а я знаю, что она бы предпочла смерть.

Я просто не могу вынести того, что буду тем, кто отдает ее.

Каждый мускул в моем теле на мгновение замирает, когда Игорь приказывает своим людям следовать за ним. Я немедленно поворачиваюсь, помогая Агнес подняться с пола, одной рукой обхватывая пожилую женщину за талию, а другой усаживая ее обратно в кресло. У нее разбита губа, куда ее ударил один из мужчин, и во мне горит свежий гнев.

— Не беспокойся обо мне. — Она безрезультатно толкает меня в грудь, ее голос слегка дрожит. — Позаботься о детях.

Сесилия уже встала со стула и бежит ко мне. Она обхватывает меня за талию, и я подхватываю ее на руки, одной рукой обхватываю ее за голову, прижимаю ее лицо к своему плечу и обнимаю ее. Она дрожит и плачет, а я глажу ее волосы рукой, напевая ей слова, которые даже не осознаю, что говорю. Пытаясь успокоить ее.

— Белла… — скулит она. — С Беллой все будет хорошо?