Девушка сидела в кресле, положив ногу на ногу. Нетерпеливым движением она поставила ноги рядом и кончиком пальца ловко стряхнула пепел с сигареты.

— Опять вы принимаетесь за старое! Я не знаю, с кем вы, собственно, говорите. Меня зовут Рыжуха. Запомните это раз и навсегда.

Камерон и его шеф переглянулись.

— Извините, мы совсем не хотели задеть ваши чувства, — сухо промолвил шеф. — Нас трудно приучить к тому, чтобы не называть людей их настоящими именами. Хорошо, Рыжуха…

— Видите, это уже звучит лучше, — снисходительно заметила она. — Ну, что я могу еще для вас сделать?

— Зарон Пэдж носила украшение, медальон на цепочке на шее. Мы хотели бы расспросить вас об этом медальоне.

— Пожалуйста, не возражаю.

— Она носила его очень часто, не так ли?

— Все время. Она снимала его только когда мылась.

— А как она его носила? Можете ли вы нам это сказать? Можете ли вы показать нам это?

— Вот так, если воротничок ее платья… — Она вытянула шею и отвернула вниз вырез своего пуловера. — Всегда только под платьем. Никогда не носила поверх платья. Это была не очень ценная вещь, знаете ли… Просто своего рода личная память. Я сама видела его только тогда, когда она одевалась или раздевалась.

— Значит, его не могли видеть ни люди, которые встречались с ней на улице, ни те, которые с ней беседовали?

— Это исключено.

— Спасибо, это все, Рыжуха.

Она встала. Направляясь к двери, она чиркнула спичку о стену.

— Но… но я прошу вас… — растерянно пробормотал шеф, — только не о наши стены!

— Почему же именно не о ваши? — удивленно спросила она. — На что же они еще годятся!

Дверь за ней закрылась. Шеф обратился к Камерону:

— Что вы хотите этим доказать?

— Разве вы не видите, куда я клоню? К тому, что анонимное письмо мужу писал ни кто иной, как убийца. В течение того времени, когда он переманивал жену Пэджа, он мог говорить о своем дружеском отношении к ее мужу. И так шаг за шагом. В своем письме он упомянул о медальоне, чтобы доказать Пэджу, что действительно речь идет о его жене. Никто на улице не мог видеть этого медальона. Никто не мог видеть, поскольку он был совершенно закрыт платьем. Стало быть, только он мог написать это письмо.

— Почему он хотел выдать себя? Это безрассудно.

— Да, безрассудно и жестоко. Это настоящий садист! Он хотел причинить Пэджу страдания и вполне достиг этого таким путем. Мы уже слышали, что Робин сказал об этом.

— Очень хорошо. Но как это доказать?

— В сущности, он не интересовался его женой. Он и не любил ее и не стремился ее убить. Он убил ее не потому, что имел что-либо против нее самой, а только из-за того, что ненавидел Пэджа и по какой-то причине преследовал его. Жена служила только средством для достижения цели.

Шеф недоверчиво покачал головой.

— Ответьте мне только на два вопроса, — сказал Камерон. — Долго ли она страдала?

— Десять секунд, возможно даже двадцать. Это произошло быстро.

— А как долго он страдал?

— В течение недель, я полагаю. Так, во всяком случае, сказал Робин. Он мучился несколько недель, вплоть до самоубийства.

Камерон развел руками.

— Почему же, в самом деле, они были так измучены?

— Это, — мрачно молвил шеф, — совершенно новый аспект дела.

Камерону пришлось долго вести поиски в Тулсе. После расспросов, длившихся неделю, он только выяснил, где надлежит ему продолжать поиски.

Наконец, он нашел тот дом, который искал. На звонок ему открыла дверь маленькая энергичная хозяйка дома.

— Здесь живет Грэхем Гаррисон?

— Да, — дружелюбно ответила она. — Это мой муж.

— Спросите его, пожалуйста, помнит ли он Камерона?

Он не хотел пугать ее тем, что явился из полиции. Она поглядела на него доверчиво и беззаботно.

— Помнит ли он Камерона? — повторила она, как школьница, фразу, которую хотела передать мужу. Затем кивнула и отправилась выполнять поручение.

Вернувшись, она сказала с обескураживающей откровенностью:

— Он говорит, что не может вспомнить, но, несмотря на это, он сказал, что вы можете войти.

Камерон поблагодарил ее и последовал за ней. Он не мог осуждать Гаррисона за то, что он вторично женился, да еще на столь прелестной маленькой особе. Каждый мужчина может иметь свой собственный взгляд на семейное счастье. И, глядя на Гаррисона, с первого взгляда можно было сказать, что этот мужчина дышит полной грудью и наслаждается жизнью.

Он слушал по радио репортаж. Это было воскресенье, вторая половина дня. Он вежливо отставил радиоприемник и не выказал никакого неудовольствия по поводу нарушения своего занятия.

— Вы пришли из восточного бюро нашей компании? — осведомился он. — Мы с вами там встречались?

И, заметив, что Камерон недоумевает, добавил:

— Я имею в виду «Стандарт Ойл Компани».

— Нет, — ответил Камерон, — мы познакомились не там. Я не уверен, помните ли вы, но…