— Я думаю, набор был примерно такой: сосуд с хлороформом, тряпка, чтобы пропитать её и набросить на лицо жертвы, инструмент для имитации взлома, синий скотч, баллон с монтажной пеной и верёвку.

— А ножницы?

— Нет, пользовался теми, что нашёл в квартире.

— Намекаешь, что он плохо подготовился? — спросила Глория.

Я покачал головой.

— Он не прихватил нож, ножницы и миску. Вещи, которые точно есть в любой квартире. Убийца не хотел тащить с собой лишние предметы, которые могут указать на него.

— Это всё? — спросила Глория криминалиста.

Тот развёл руками.

— Пока да. Уж прости, но не всё сразу.

— Ладно, спасибо. Пришлёшь мне завтра отчёт на мыло?

Уолтер кивнул.

— Как только — так сразу. Мы можем забирать тело?

— Фотки сделали?

— Конечно.

Глория вопросительно посмотрела на меня.

— Я сначала взгляну на тело.

— Как угодно, — Уолтер достал из кармана и бросил мне плоскую жестяную коробочку. — Ментоловая мазь. Заглушает запах смерти и разложения. Очень рекомендую воспользоваться.

Открыв крышку, я дважды мазнул под носом, вернул коробочку криминалисту и вошёл в комнату, где произошло убийство.

Глория последовала за мной. Было заметно, что она предпочла бы остаться с Уолтером, но профессиональный долг и любопытство гнали её на место преступления.

Запах крови пробивался даже сквозь ментол. И не удивительно: её натекло целое озеро. Помощники Уолтера расхаживали по паркету в резиновых сапогах. Вернее, уже не расхаживали, а сидели на жёстком угловом диване и пили лимонад из бутылок.

Кивнув им, я подошёл к краю тёмной лужи. До тела было ещё метра полтора. Оно ещё лежало на столе, но верёвки, которыми убийца привязал женщину, уже сняли. Разрезанные, они лежали на табурете в целлофановом пакете. Канат примерно с палец толщиной. Криминалисты не повредили узлы — это тоже улика.

Я бросил взгляд на труп. Покрытая коркой крови плоть, на груди — белая эмалированная миска. Запах испражнений, угадывающийся несмотря на ментол. Мухи, вьющиеся под потолком. Я поискал глазами правую руку убитой. На ней была видна надпись, хотя разобрать буквы с такого расстояния было нельзя.

— Уолтер! — позвал я, обернувшись.

— Что? — проговорил криминалист, входя.

— Чем он сделал надпись?

— Кисточкой.

— Какой?

— Не знаю. Волосков мы не нашли, но судя по тому, как легла кровь…

— Ты ничего об этом не сказал.

— Забыл. В отчёте всё будет.

— Значит, кисточку он принёс и унёс с собой?

Уолтер кивнул.

— Никто из членов семьи не рисует. У парня есть набор для рисования, но убийца не стал бы забирать кисточку, если бы нашёл её в квартире. Всё остальное он оставил.

Я остановил взгляд на луже крови. Она дотекла до противоположной стены, хотя большая её часть впиталась в паркет. Вернее, ушла через щели между плашками.

— Ты сказал, наш псих хотел причинить женщине боль.

— Несомненно. Он пытал её.

— Может, он хотел добиться какой-то информации? Она ведь работала юристом.

— Не думаю. Он снял скотч лишь однажды — после того, как она умерла. Так что он с ней не разговаривал. Во всяком случае, от неё реплик не требовалось.

— Тогда почему он вырезал язык после смерти? Она ведь уже не могла ничего почувствовать.

— Живая закричала бы.

— Это понятно. Я имею в виду, зачем его вообще вырезать?

Уолтер устало пожал плечами.

— Да откуда я знаю?! Наверное, это какой-нибудь символ. Так же, как надпись и миска с дерьмом. Мы можем забирать тело?

— Нет. Дай мне несколько минут. И попроси своих парней выйти. Глория, тебя тоже касается. Мне нужно остаться одному.

Когда комната опустела, я вызвал Джексона. Фамильяр потянулся, зевнул и протяжно мяукнул.

— Давно не виделись, — проговорил он, пройдясь по комнате так, чтобы не вляпаться в кровь. — Что тут у нас?

— Ты мне скажи. В прошлый раз толку от тебя не было, так что имеешь шанс реабилитироваться.

Кот усмехнулся.

— Мне это очень важно, — отозвался он. — Прямо испереживался весь. Ладно, давай глянем, — он вдруг запрыгнул на стол, потянул ноздрями, фыркнул и встопорщил шерсть на спине.

Над ней возникло призрачное искрящееся сияние. Фамильяр застыл, словно статуя, а затем затрясся. Такое я видел впервые: Джексона колотила крупная дрожь! И, кажется, он не мог с ней справиться.

— Эй, в чём дело?! — окликнул я его, не зная, что делать. — Ты в порядке?!

— Нет! — сдавленно прохрипел фамильяр. — Это… Проклятье, мне нельзя говорить! Слишком… О, пламя Преисподней!