Силу они дадут и в следующий раз, только вот на этот раз попросят какую ни будь услугу, совсем незначительную — сделать безобидную вещь. Например — положить выбранный камень в определенном месте и в определенное время. Дальше — больше, дать кому-то денег, незаметно украсть из магазина безделушку. Говорят, хотя, надеюсь, пугают, что заканчивается всё жертвоприношениями. Но он или она прав — они не попросят никогда сделать то, что мне навредит, и все их «просьбы» будут просчитаны до мелочей. Если это будет воровство — то сделай я всё как сказано, никто не заметит и не задержит меня.

— Уйди, приказываю тебе уйти! — кричу я.

Из носа течёт кровь, а тварь инферно смеется и продолжает всё таким же шёпотом, мне даже кажется, что я слышу теперь женский голос, это определённо ОНА, а не он:

— Не просто так тебе дана связь с нами, не просто так ты можешь то, что можешь, подумай сам, если ты можешь дышать — зачем запрещать себе это делать, ведь тогда можно умереть задохнувшись.

Жёлудь поднимается над руной, и зависает прямо на высоте моих глаз, неуверенно вертится, начинает свой путь в сторону. Кажется, что тварь сейчас шептала прямо у самого уха, чудится что я краем глаза видел серую-серую кожу, цвета пепла, полные чувственные губы, маленький носик и нереально правильное лицо, даже совершенней чем у эльфа. А ещё два рога на голове. Но только кажется. Тварь может принимать разные обличия.

— А хочешь я отдам тебе себя всю? — говорит она всё так же шёпотом, и видимо почувствовав какое-то смятение у меня в душе, уже более громко: — Я могу, останусь тут, буду служить верно, исполнять любые приказы, всё что ты захочешь, но умоляю — прими то, что предлагаю.

А вот это у них самое желанное — остаться на этой стороне, зацепившись за кого-то из разумных, создавая тем самым прямой канал на обычный план бытия.

Жёлудь наконец устремляется вниз, и падает на бумажную карту с самого края. Там и остаётся, а я с облегчением могу отпустить заклинание, и меня скручивает невыносимая боль, страшная и пронизывающая всё тело. Падаю на бок со стоном, но самое главное — больше не чувствую дыхание адской твари и холода, осторожно смотрю туда, где она была — нет, всё пусто, ничего нет и не напоминает о её присутствии. Первый раунд за мной. Один из множества, которые ждут впереди, и после сегодняшнего мне кажется, что, когда ни будь я сорвусь и соглашусь.

Встаю с трудом на четвереньки, хватаю полотенце, лежащее рядом, и утираю лицо от пота и крови. Болит всё, но я заранее подготовил несколько лекарских амулетов, которыми сейчас и пользуюсь, сжимая в кулаке и опустошая один за другим. Стало немного легче, и теперь наконец могу посмотреть результаты своих трудов.

Жёлудь-артефакт лежит на самом краю карты, и захватывает лишь край какого-то здания. Два варианта — или на карте нет нужной точки, и тогда мне придётся всё повторить, или вот этот кусок дома на краю карты и есть то место, где сейчас находится второй жёлудь.

Я подполз к стенке, ещё советской, сделанной не из ДСП, а настоящего дерева, открыл дверцу со стеклом, стал читать корешки книг. Наконец нашёл нужное — справочник, который стоял между томом гнома Толстого и сборником стихов эльфа Михаэля Лермонтова. В своё время засунул туда. Открыл и пальцем вёл по оглавлению до нужной буквы, увидел улицу, номер дома, и страницу, на которой можно посмотреть нужные сведения. Пролистал и наконец добрался до названия:

«Спокойствие — частная клиника лечения неврозов».

Могу поспорить на что угодно, что я знаю кто хозяин этого частного медицинского центра. Значит она не выбросила мой жёлудь, или её отправили туда сразу, как только вернулась со мной из деревни, и она даже не нашла его.

Долго принимаю душ, чувствую себя очень плохо — болит всё тело, а кровь из носа остановилась только когда вышел из ванной. Сегодня нужно как-то добраться до вокзала и уехать в деревню. Необходимо что бы старики помогли мне, и очень трудно будет их убедить в этом. Иначе и правда придётся прибегнуть к инфернальным силам.

Одеваюсь, хватаю сумку, и выбегаю из дома, прихватив ещё и тёмные очки. Сейчас, наверное, мои глаза пылают красным и вообще от меня фонит магией инферно, но сомневаюсь, что кто-то будет проверять. Одно дело применять эту магию, другое слабый её отголосок в теле после применения. Снова пошёл снег, большими белыми хлопьями, когда они падают мне на кожу рук, кажется, что каждая весит очень много и тянет меня к земле. Вообще не представляю как доеду, но нужно. Сжимаю очередной плохонький лекарский амулет, и немного становится легче, но знаю, что это ненадолго.

На вокзале много разумных, сейчас конец рабочего дня и все едут по домам, проездной билет никто у меня не забирал, поэтому просто показываю его орчихе у входа на перрон. Иду в толпу, ждать поезд. Глаза опускаю вниз, потому что ощущение что огонь в них сейчас виден даже через затемнённые стёкла очков. В поезде приходится стоять, и считаю чудом что не упал, были моменты, когда хотелось просто сесть на пол вагона и не вставать. Или когда понимал что терял сознание на несколько секунд, продолжая держаться за поручень. Но вот наконец моя станция, и я выхожу, снова бреду в ночи, по, тускло-освещённой фонарями, грунтовой дороге. Когда захожу в деревню и добираюсь до своего дома, сил почти нет, вижу на лавочке бабушку орчиху.

— Ты ещё не уехала? — спрашиваю у неё.