Смотрю другим зрением, и вижу две ауры — деда и бабушки, они под обломками. Но я не спешу, осматриваю всё внимательно, ищу взглядом Галину. Нет, ничего нет, но она может скрываться. Обманывала же каким-то образом нас. Вытаскиваю пистолет, и осторожно иду к обломкам дома.

Оглядываюсь ещё несколько раз, вижу приближающиеся фигурки федералов, и начинаю раскапывать завалы. Дед с бабушкой без сознания, при диагностике лекарским заклинанием, понимаю, что они в коме. Какое-то искусственное состояние. Получается легко его снять. Не знаю в чём причина, то ли стимуляторы потихоньку начали действовать, то ли от волнения всё получается просто. Гном почти сразу приходит в себя, и хрипит, едва открыв глаза:

— Сзади…

Я отлетаю в сторону, и упираюсь в уцелевшую стену дома. Оружие выпадет из рук. Сфокусировав зрение, вижу эльфийку перед собой. Смотрю другим зрением — да, это она, светится всё так же. Ничего не понимаю.

— Зачем? — смотрю на неё непонимающе. — Почему?

— Урод, ты забрал у меня всё. — шипит эльфийка, но я не узнаю её.

Голос, тело и лицо знакомые, но этот взгляд — злобный, с какой-то затаённой и злой обидой внутри. Что происходит?!

— Кариниэль? — спрашиваю я, пытаясь подняться.

Прилетает ещё один телекинетический удар, и снова падаю на обломки. Она подходит ближе, поднимает меня заклинанием с земли, и швыряет куда-то за дом. Я теряю сознание, но всего лишь на секунду, а когда открываю глаза, то понимаю — возможно у меня ещё есть шанс уберечь деда и бабушку.

Очухиваюсь прямо на нашем импровизированном полигоне, проламываю несколько уцелевших деревянных ограждений, и останавливаюсь уже когда меня впечатывает в стальной заборчик.

— О-ох… — выдыхаю с болью.

Эльфийка влетает за мной уже через секунду. Вижу, как ко мне бегут Андриэль и Яная, а за ними, спешит ПИМИ. Отрицательно качаю головой, и активирую отцовский, модернизированный дедом армейский щит. Нас укрывает силовым полем, сейчас выкрученным на максимум, его хватит минут на пятнадцать, а больше нам с «Кариниэль» и не надо. Отсюда выйду или я, или она.

— Ты, уродец, ты всё испортил. — шипит как змея девушка. — Если бы не ты, мы расчехлили бы эту дуру вовремя, как и её мать, и он бы был жив.

Она поднимает меня над землёй, совершенно игнорируя возведенную защиту.

— Он? — тяну время я.

А тело тем временем поднимается в воздух, и упирается в энергощит, спину сильно обжигает, чувствую, как одежда вплавляется в тело, но терплю, сжав зубы.

— Отец этой ушастой суки! — кричит она, а по лицу женщины текут слёзы, оно искажено гримасой боли и ненависти ко мне, всему миру: — Или ты думаешь что я всё это делаю просто так, что борюсь очередной десяток лет с его болезнью просто так, и вот когда после долгих экспериментов, наконец нашла способ, появляешься ты…

Мне прилетает удар в живот, и я отлетаю в другую сторону полигона, сгибаясь и издавая стон боли. Падаю, чувствую, как во мне всё меняется. Но меняюсь не только я. Черты лица эльфийки текут, острые уши исчезают, меняется причёска, форма лица. Даже рост. Передо мной стоит Галина.

— Любовь? — растерянно выдыхаю я. — Всё это из-за любви?!

Я чувствую землю под собой, она меня слушает, это очень необычное ощущение. Какой же всё-таки я обрубок, а не шаман. Бабушка жалела меня, не говоря всю правду. Эликсиры начали действовать, мои силы растут.

— Да что ты знаешь о любви, тварь! — она швыряет в меня очередное заклинание, но я ставлю воздушный щит, и он поглощает его.

В руках закипает огонь, превращаясь в лаву, а ещё через секунду я швыряю огромный метеор прямо в женщину. Она выставляет вперед руки и с трудом сдерживает напор огненного болида, но ей это удается, моё заклинание прямо на глазах разрушается и опадает пеплом на землю.

— Посмотри на себя, тебя вообще не должно быть. — она в истерике, продолжает рыдать и кричать на меня: — Всё испортила ошибка природы, которой не должно быть, как же это больно. Но ничего, я убью твоих родных, убью тебя, а потом эту твою суккубу. Вот с ней я позабавлюсь на славу.

В меня летит что-то вроде лезвий праха, я вытягиваю из-под земли влагу, наполняю лезвия водой, и разворачиваю, швыряю обратно.

— Урод! — снова шипит она, и распыляет мою импровизацию: — Что ты можешь знать о любви, твоей эльфийке, за которой ты как верный пёс бегал, и защищал от всего, было плевать на тебя. Когда я её разделывала, то очень тщательно расспросила обо всём. О-о-о, ты можешь быть уверен, она подыхала не меньше недели, умоляя меня прекратить. Пришлось постараться, чтобы сохранить от неё слепок ауры и внешность.