— Я знаю и ценю это, — ответил Верд, переводя разговор на другую тему. — Прошу к делу, доктор.

Дверь закрылась. Было слышно, как кто-то сел в кресло.

— Это дама, о которой идет речь?

Она еще сильнее вцепилась в ручки кресла.

— Да, доктор. Это моя жена.

— Добрый день, — приветствовала она его и взглянула в ту сторону, откуда доносился его голос.

— Могу ли я где-нибудь помыть руки? — спросил врач.

Верд показал ему ванную, затем подошел к Мартине. Он положил руку ей на плечо и прижал к себе, словно хотел придать ей мужества.

— Все хорошо, — прошептала она. — Я не боюсь. Действительно не боюсь.

Врач вернулся из ванной. Верд отошел от нее.

— Я хочу, чтобы вы сделали сначала прививку мне, доктор.

Он обнажил свою руку.

— Как вам угодно, — ответил врач. — Я лично считаю, что мы не должны заставлять ждать даму.

Она не знала, сделал ли Верд какой-нибудь жест или кивнул, соглашаясь, но только обнаружила, что оба мужчины оказались возле нее.

— Дай мне руку, милая, — тихо проговорил Верд.

Рукав ее платья был засучен, она почувствовала прикосновение к коже холодной и влажной ваты. Затем ощутила непродолжительную колющую боль, потом еще раз. Снова прикоснулась холодная влажная вата.

— Прижмите ее плотно на минуту, — попросил врач.

Теперь наступила очередь Верда. Она услышала, как он приглушенно вскрикнул.

— Ваша жена держалась более мужественно, — хихикнул врач.

Она вымученно улыбнулась.

— Вот и ваша прививка. Можете отправляться на борт.

Дверь захлопнулась — врач ушел.

Когда прошло минуты две, почему-то страх охватил ее.

Он присел на ручку ее кресла.

— Как ты себя чувствуешь? Ты ощущаешь что-нибудь?

Она не ответила, словно не поняла этих вопросов.

Он схватил ее за руку.

— Мартина! — встревожено воскликнул он. — Что с тобой? Твоя рука холодная, как лед!

Он вскочил и встал, как вкопанный, продолжая сжимать руку. Холодный пот выступил у нее на лбу. Ужасная мысль промелькнула у него.

— Твоя рука такая же холодная, — возразила она. — Я чувствую это.

— Ты подумала о том же, Мартина?

— Я боюсь, — тихо сказала она, всеми силами стараясь не потерять самообладания. — Что это… что это…

— Я тоже этого опасаюсь, — признался он, — что это поможет появиться потом.

Они были на пароходе в открытом море, в океане, который разделял два континента. Воздух имел соленый запах. Время от времени вода плескалась об иллюминаторы. Равномерное покачивание корабля успокаивало.

Аллен был все время около нее, редко оставляя ее одну. Каждая миля, которую проходил корабль, приближала безопасность, и Мартина стала чувствовать себя увереннее. В один прекрасный день она перестала опасаться.

Они не шли ни на какой риск. Хотя злой рок перестал висеть над ними, хотя этот маленький плавучий мирок был отрезан от других миров и ни один человек не мог ее настичь, они не стали ничем рисковать.

Они весь путь проделывали наедине и всеми силами старались не уменьшать ее шансов на спасение из-за какого-нибудь легкомысленного поступка.

Дверь каюты была постоянно закрыта. Она спала в дальней комнате, а он в ближней к двери. Около девяти утра раздавался стук в дверь — стюард ставил поднос перед их дверью. В каюту он не входил.

Около одиннадцати снова стучали. На этот раз стучала стюардесса, которая приходила убираться в каюте. Она была единственной персоной, которой разрешалось посещать каюту. Но и она не видела Мартину. Лишь по некоторым предметам, находящимся в каюте, она могла догадаться, что он путешествует вместе с женщиной. Но она не могла описать наружность этой женщины и, конечно, не знала, что она слепая. Никто на всем корабле не знал этого. Он привел ее сюда в темноте и после этого никто не видел ее в лицо.

Ей так и не удалось убедить его оставить ее хоть раз ненадолго одну, в каюте и выйти на палубу немного подышать свежим воздухом.

— Нет, — наотрез отказывался он. — Нет, пока не минует определенная дата.

Она знала, что он не назовет ей эту дату.

В Сан-Франциско он купил портативный приемник. Это помогало им коротать время.

Погода стала теплее, они прибыли в Гонолулу. Когда она проснулась, на корабле стояла тишина. Она заметила отсутствие равномерного покачивания. На сходнях корабля шла интенсивная жизнь. Было слышно, как пассажиры ходят по борту и носят багаж. Затем опять все стихло. Наступила полная тишина, казалось, снаружи все вымерло.

Оба они были возбуждены, нервничали больше, чем когда находились в открытом море. Здесь, в порту, корабль был окружен опасностью. Она могла прийти к ним с пирса, соединяющего с берегом, и войти к ним по сходням.

Наконец, он не выдержал.