— Нет, там другое. Сибирь — она огромная, мать ее за ногу, холодная — короче, для вендиго просто дом родной, а гребаные ацтеки там их оставили тьму, когда сматывались обратно в Америку… То бишь, русские формально как бы краснокожих выбили — ну еще бы, при таком-то количестве танков, пусть и хреновых — но де-факто Сибирь уже не совсем их территория. Не контролируют они ее, а все из-за вендиго. Города обнесены шестиметровыми стенами с пулеметными вышками, снабжаются — ты не поверишь — при помощи бронепоездов. Потому как для вендиго броситься на лобовое стекло грузовика — не проблема. Что находится в стенах города — шахты там, металлургические комбинаты, рудники — то твое. На километр от стен города отошел пешком — оглянуться не успеешь, как вендиго уже в затылок дышит. Местные жители, сибиряки — народ довольно суеверный. Боятся их до жути. Пошел в тайгу в одиночку и принес голову вендиго — все, ты герой, и если не полный урод — по щелчку пальцев под тебя ложится любая девушка, которая до этого в твою сторону даже смотреть не хотела. Ну на то есть веские основания, потому что если ты вендиго один на один уработал — то значит, у тебя чуткий слух, верный глаз, быстрая реакция и твердая рука. И главное — у тебя есть железные нервы и железные яйца, это тебе скажет любой, кто хотя бы видел вендиго своими глазами… Так что охотники, промышляющие истреблением вендиго, даже командами, там и сейчас в большом почете, хотя долго они обычно не живут… Словом, там дело такое: если какой-то прииск или шахта стоит на отшибе — все, она считай что ничья, и русские отдают ее в аренду за долю добычи любому, кто способен там удержаться. Нас поначалу не жаловали, но рейхсминистерство промышленности заключило договор и построило целый городок, на семнадцать шахт. Куча рабочих мест для местных, работающих с радостью за смешные для нас деньги… Вот его-то мы и охраняли. А еще порой ходили в облавы… Нас начали уважать, даже городок наш назвали «маленьким Рейхом». А как мы однажды в соседний город наведались и на площади вывалили четыре мешка голов вендиго… словом, там повторилась та же история, что в Каспии. Я заработал сотрясение мозга и перелом руки, на больничном жил в отеле — ко мне одна шикарная девчонка бегала каждый вечер… А потом я узнал, что это три сестры-близняшки, бегающие ко мне по очереди. И они не одни такие там были… Но вот в Сибири это был отнюдь не рай, все те веселенькие ночки в обнимку с горяченькими телами были вполне заслуженной наградой. Там была действительно жесть… Как назло, когда мы прощелкивали вендиго — они, словно сговорившись, выбирали мишенью обычно меня… В броске они развивают такую скорость, что крупного бойца в «убершвере»-экзе сбивают с ног, как картонного паяца, и если ты проворонил и не срезал из пулемета — все, обнимашки обеспечены. Я так однажды катился с вендиго в обнимку с обрыва — метров пятьдесят. По итогу — сотрясение и перелом, а вендиго хоть бы хны… Но, спасибо фюреру за ножик, я его уработал одной рукой. То есть, заслуга не моя, а фюрера, но когда местные узнали, что я сделал вендиго одной левой — стал звездой. Я ж не дурак уточнять, что это все ножик фюрера и без него я там мог бы и не выжить… В госпитале лежал в отдельной палате и поимел, наверное, всех молоденьких медсестер, которые там были, а потом гостиница и тройняшки, вначале по очереди, а затем и все три вместе…

— А что за ножик фюрера? — спросил я.

— Сейчас покажу. — Конрад вышел в соседнюю комнату и вернулся, неся в руке нечто, похожее на цепную пилу размером с некрупный тесачок. — Вот. Называется «Нахкампфгерат»^[3], или «НКГ», но мы зовем это ножиком фюрера.

— Почему?

— Ну ходит такая байка, что когда рейхсминистр промышленности и вооружений представил фюреру новый инструмент — вибролопату с электромоторчиком — фюрер разозлился и полчаса министра песочил, дескать, для унтерменшей лопату с мотором сделали — а для отважных бойцов вермахта оружие с моторчиком не судьба? Вот рейхсминистр и инициировал разработку…

— Это не байка, — вставил Курт, — это исторический факт. При этом фюрер сказал, что заставит рейхсминистра за столом есть с вибролопаты вместо ложки до тех пор, пока тот не сделает и для солдат оружие с мотором. Это, конечно, он не на полном серьезе говорил, хотя… зная фюрера, я бы не удивился, если бы и правда заставил есть с лопаты. Дополнительным свидетельством в пользу серьезности фюрера можно считать то, что рейхсминистр испугался и очень быстро разработал «НКГ»…

— Угу, — кивнул Конрад, — но в любом случае, фюреру спасибо за ножик. Когда начинаются обнимашки с вендиго — ничего лучше этого в природе не существует, да и красным чертям иногда удается пропилить их костюмчики до кишок… Главное — удержать в руке, что благодаря такой гарде не проблема, а все остальное ножик сам сделает. Без него меня в лучшем случае ждали бы отправка в Рейх и долгое лечение, а не оргии с медсестричками.

— Да уж, в Сибири служба не сахар, — согласился я и полез в висящую на плече сумку. — Такое дело, с меня проставка за хорошее знакомство… Вы на службе, но если по полрюмочки на брата?

— Если полрюмки — то не беда, у нас допускается две банки пива за дежурство… Что там у тебя?

— Ни хрена себе, — присвистнул Анджей, увидев появившуюся на свет бутылочку, — а ты, видать, богатый тип…