Я выхожу в коридор, в руках «ружье», в карманах пистолеты. Госпожа Удача, молю о последней милости: помоги толково потратить все патроны, что у меня есть, до того, как сыграю в ящик — больше мне уже ничего не нужно. Точнее, нужно — жить хочется безумно просто, но… Сейчас сбежится охрана, и у меня не останется шансов. Этих двоих я отверткой уработал, но у меня был фактор внезапности, а у них — полная беспечность.

Развилка. Мне налево или прямо? Пойду налево.

Сразу же утыкаюсь в большую дверь с кодовым замком. Хм… Госпожа Удача, что насчет этого замка, а? Пять-три-шесть-ноль…

Когда дверь открылась, я уже не удивился: все удивление давно потрачено.

Прямо передо мною — лабораторно-совещательный зал, со столами, компьютерами, оборудованием, грифельными досками и прочим. И прямо посреди стоит группа народа в белых халатах, как раз напротив меня, и слушает высокого худого человека с блестящей лысиной, повернутого ко мне спиной…

Эншульдиген зи, что прерываю, нелюди, у меня к вам есть разговор…

…Но не на немецком языке.

Я вскинул ружье и нажал на спуск. Человек с лысиной как раз обернулся и в самый последний миг, проявив ловкость кошки и скорость змеи, отшатнулся в сторону. На линии выстрела оказалась молоденькая пухленькая лаборантка — а может, просто гениальная молодая научная сотрудница — но ударно-спусковой механизм уже щелкнул.

Не было ни грохота, ни отдачи, как у дробовика. Мое оружие сказало «тьфьюить» — и лаборантка просто осела, как мешок с картошкой. В этот момент остальные люди в белых халатах опомнились и тоже бросились врассыпную.

Жму на спуск еще раз… и фиг там. Ни выстрела, ни «тьфьюить» — просто ничего, и я запоздало понял, что эта штука однозарядная, ну или я просто не понял, где и что тут передергивать.

Тощий человек с лысиной указал на меня пальцем, я метнулся в сторону, и тут…

Хлестнуло так, словно кто-то щелкнул гигантским хлыстом, а в помещении на миг стало очень светло. Твою ж мать, он что, из пальца стреляет?! Я выбросил бесполезное «ружье» и рванул из карманов пистолеты, а затем бросился через столы на пол, так как странный тип снова указал на меня пальцем.

И в этот момент свет взял и погас.

Ослепительная молния, особенно яркая из-за темноты, с треском впилась в стену там, где я был чуть раньше.

Серьезно? Молния?! У него в пальце молниевый пистолет?!! Куда я попал, где мои вещи, как отсюда выйти?!!

И тут свет зажегся снова, но уже красный, резервный. Я выскочил из-за стола с двумя пистолетами и принялся палить по мечущимся и сжавшимся по углам силуэтам. По мне моментально кто-то пальнул в обратку, но я за полсекунды до выстрела успел сместиться в сторону, качая маятник.

Бах, бах, бах, бах, бах! Комната наполнилась криками и пороховым дымом. Я стрелял, не целясь, а если целясь, то периферийным зрением, сосредоточив свое внимание на стрелках, и при этом даже попадаю. Где же этот недоделанный громовержец? Вот высовывается тот, что с пистолетом — я качаю «маятник» в сторону, стреляю и попадаю ему в голову. Готов! Вот из-за стола поднимается в полный рост тощий — я стреляю и в него, но он внезапно показывает мне «жест по локоть», и… мои пули просто падают на пол. Черт, что?! Ладно же!

Я бросаюсь на него в атаку: посмотрим, остановишь ли ты отвертку!

Он выпрямляет руку в моем направлении — но теперь уже не указывает на меня пальцем, а растопыривает пятерню — и я падаю на пол и дальше подкатываюсь ему под ноги.

С треском и грохотом что-то, похожее на невидимую ударную волну, сметает пару столов, разлетаются приборы, мониторы и их осколки — но все это прошло надо мною. Я подкатом сбиваю тощего с ног, наваливаюсь на него и наношу смертоносный удар отверткой в горло. Сталь рвет плоть с легким треском и почавкиванием, но тут я ощущаю на своей груди его руку, и…

Чувство было такое, словно меня сбил грузовик. Комната завертелась вокруг меня, а затем я врезался в стену плашмя и рухнул на пол, на обломки пары столов.

Способность вдохнуть вернулась не сразу, и только для того, чтобы я смог закричать от боли. Корчась среди обломков, я понял, что мой последний бой закончился: я получил неизвестно насколько серьезные травмы и, что намного критичней, потерял боеспособность на некоторое время. Что-то похожее я испытал лишь один раз, в детстве, когда рухнул на землю спиной плашмя с почти трехметровой высоты. Боль и неспособность некоторое время дышать — о, это было ни с чем не сравнимо… До этого момента. Теперь та, прошлая боль кажется мне сущим пустяком. Я не могу нормально дышать и перестать корчиться, мои пистолеты потеряны, а охрана… охрана сейчас должна уже появиться. Все, мне конец.

И тут включилась противопожарная система.