— Не знаю. Никто не знает. Еще ни одна не слетела.

— А зачем тогда катапультируемые кресла⁈

— Этого тоже никто не знает. Создатель системы умер в безвестности, вдали от дома… Эти кресла стоили ему карьеры. Тут многослойная система безопасности. Во-первых, каждый вагончик конструктивно часть монорельса, он не отделяется от нее. Чтобы снять вагон, его нужно разобрать. Он прочный. Движением управляет мощный искусственный интеллект, система сбоев не дает. Каждая кабинка оснащена собственным искином, который следит за обстановкой и по необходимости включает тормоза. На крайний случай кресла автоматически катапультируются, если сзади или спереди в четырех сотнях метров появляется другой вагон. Но на практике такого еще не случалось. Именно потому создателя этой системы раскритиковали за нецелесообразный перерасход ресурсов на катапультируемые кресла: зачем кресла, если за восемьдесят лет система не допустила ни одной аварии с жертвами? И он уехал к радалгастам — строить для них безаварийные монорельсы. Там и умер.

— Кто такие радалгасты?

— Высокоразвитый разумный вид. Одна из одиннадцати рас Совета.

— Хм… А кресла в кабинки продолжают устанавливать все равно?

— Ага. Потому что главный инженер на заводе, где эти кабинки производят, послал всех критиков лесом. Дескать, умники, свой монорельс спроектируйте. А если не можете — я буду делать, как спроектировано конструктором. Его поддержали главинжи аналогичных предприятий поменьше. И вообще, уже было заказано полтора миллиарда катапультируемых кресел на трех крупнейших заводах — куда их девать? При этом главинжи заводов аэрокосмического оборудования оказались сторонниками главного конструктора монорельса, между собой договорились и остановить производство кресел отказались.

— Ха-ха… Только я не понял… А что, главинженер завода сам решает, что производить? Над ним нет руководства отрасли, министерства там?

Эвада покачал головой:

— Есть, ну и что с того? Понимаешь, у нас многое не так, как у вас. Ты, вероятно, еще не добрался до тонкостей балларанского языка, потому вот тебе интересный факт: в нем нет слова «субординация». По той простой причине, что этим словом у нас нечего обозначать.

— Хренасе… и как вы живете без элементарного порядка?!!

— Ну как видишь, как-то пытаемся. Гоняем на монорельсах, летаем меж звездами, правим галактикой — стало быть, пытаемся успешно.

— О-хре-неть…

— Это еще не «охренеть», — усмехнулся Эвада, — «охренеть» будет попозже.

Кабинка начала замедляться и съехала с основной рельсы на посадочную ветку.

— Мы на месте.

Жилой район Ская, мягко говоря, разочаровал. Дома — несколько пирамидальные конструкции с наклонными стенами, правда, не бетонные, а из чего-то более продвинутого и гладкого, приземистые — и совсем без окон.

— Блин, в тюрьме и то окна есть, хоть кусочек неба да видно, — протянул Кирсан.

Эвада хмыкнул.

— Понимаешь, у нас нет тяги к созерцанию неба. Мы считаем, что на удаленной и не очень изученной планете окно — себе во вред. Нет, я полностью согласен, что пляжный домик на курорте должен иметь огромные окна, тут спору нет. Но зато конкретно эти здания имеют «черный» индекс устойчивости. Они не боятся землетрясений, цунами, оползней, лавин, извержений вулканов, аварий на химических комбинатах и способны выдержать ударную волну ядерного взрыва, произошедшего в непосредственной близости. А еще внутри полностью замкнутая экосистема и большие запасы провианта, так что на город может упасть десяток ядерных бомб, а число жертв будет исчисляться лишь парой тысяч. И просто кстати: ты несколько месяцев прожил в комнате без окон на корабле без окон. И ничего.

— Хм… вы бои… мы боимся ядерной бомбардировки?

— Нет. Мы строим такие дома, чтобы не бояться. Но вообще, чтоб ты понимал, скиталец в виде громадного древнего Реликта может вынырнуть из глубин космоса где угодно, в любой точке. Допустим, на ближайшей к Туллорану ныне обитаемой планете реликт побывал пару тысяч лет назад, когда она не была обитаемой, и отправился сюда. Мы спокойно поселились и там, и тут, летаем туда-сюда и даже не подозреваем, что на этом оживленном маршруте медленно-медленно, на досветовой скорости ползет Реликт. И завтра бац — он на подлете. Когда Реликт внезапно прилетает к кому-то, кто не способен отразить атаку локальными силами, и подмога опаздывает — число жертв исчисляется сотнями миллионов. Такие вот дела.

— М-да… А есть вероятность, что и на Землю может прилететь еще один Реликт?